Чез Бренчли - Башня Королевской Дочери

Возможно, Элизанда уже поняла эту сторону характера сержанта, потому что следующим ее вопросом было:

- Вы говорили с ним?

- Нет.

- А кто-нибудь другой?

- Не знаю, мадемуазель.

- Вам сказали имя джинна?

- Его имя, мадемуазель?! Нет...

- Ах ты, Боже мой...

На этот раз Элизанда нетерпеливо отдернула занавеску и выскочила из паланкина. Она остановилась всего на миг, чтобы оглянуться и спросить Джулианну:

- Ты идешь?

У Джулианны был всего миг на раздумья. Блез запретил бы ей идти, и она не могла бы ослушаться, поскольку он говорил бы от имени ее отца и своего господина. Однако внезапное появление Элизанды из недр паланкина заставило лошадь Блеза попятиться, и сержант был занят тем, что пытался успокоить своего скакуна. А Джулианна никогда не видела джинна, а Элизанда явно собиралась поговорить с ним...

Не бежать, конечно - достоинство, уверенность, грация, как с детства учил ее отец, - но двигаться так быстро, как только можно, не переходя при этом на бег. Джулианна ступила из паланкина на дорогу, на новый путь: впервые она вышла из повелевающей воли отца, хотя это ощущалось как нечто еще большее. Она схватила Элизанду за руку и потащила едва ли не бегом, мимоходом заметив, что она на пару дюймов выше своей новой знакомой.

Позади раздался резкий окрик Блеза:

- Нет, мадемуазель! Вам нельзя!

Джулианна не обратила на него внимания, не стала даже оглядываться, показывая, что услышала. Она всего лишь бросила полный холодной ярости взгляд на приближавшихся к ней солдат. Они, и без того сконфуженные ее открытым лицом, от ледяного придворного взгляда попятились, отводя глаза и бормоча извинения.

И перед ней легла только дорога, открытая до следующего поворота, и Джулианна ощутила, что почти вырвалась из клетки. Но сзади послышался топот бегущего человека, без сомнения, сержанта Блеза, спешившегося наконец, и элессинские глаза его ничего не видели перед собой, кроме своего долга. Вероятно, он был готов даже применить силу, схватить девушку в охапку и вернуть в прилично закрытый паланкин.

- Мадемуазель Джулианна! - заговорил он, готовый сорваться, разъяренный, еле придерживаясь внешних форм вежливости. - Извольте немедленно вернуться в паланкин!

И действительно, когда Джулианна снова даже не взглянула на него, сержант в самом деле поднял на них руку - Джулианну взял за плечо, а Элизанду оттолкнул, но не успел повернуть Джулианну к себе, как она резко повернулась сама и свободной рукой ударила его по щеке, сложив ладонь лодочкой, чтобы сильнее был звук пощечины, чтобы услышали все люди сержанта.

Слова были не нужны. Ошеломленное выражение на его лице постепенно сменилось пониманием, осознанием того, как глубоко он оскорбил свою госпожу или, как ему, наверное, казалось, своего господина. Если то, что слышала Джулианна о порядках в Элесси, не было преувеличением, она вполне могла просить барона о смерти сержанта. И ее просьбу поддержали бы два десятка свидетелей-мужчин...

- Прошу... прошу прощения, мадемуазель. Я... я забылся. Я очень испугался...

Он побледнел под загаром, только щека горела. Сержант держался прямо, и дрожал только его голос. Джулианна подумала, что стоит ей приказать, и он тут же, на месте, перережет себе горло.

Достоинство, уверенность, изящество.

- Да, сержант, однако я тоже должна просить у вас прощения. Я позабыла надеть вуаль. Мне трудно привыкнуть к вашим обычаям. - С этими словами Джулианна набросила на лицо тонкую ткань. - Теперь, если вы соблаговолите проводить меня и возьмете с собой на всякий случай с полдюжины солдат, мы вместе сходим посмотреть на этого джинна.

Джулианна вновь протянула руку. Элизанда приняла ее и тепло пожала, выразив свое одобрение молчаливой улыбкой. Девушки пошли по дороге, и сгоравшая от любопытства Джулианна ускорила шаг. Верзила-сержант чуть отстал, выкрикивая команду солдатам.

По крутым склонам холмов тут и там громоздились скалы с острыми каменными выступами. Повернув за очередную такую скалу, девушки наткнулись на хвост ожидавшего каравана - погонщик мулов с еле живыми клячами, кожа да кости, падающими под непосильной поклажей, запряженный быками фургон, еще один, потом целый поезд таких фургонов и, наконец, собственно караван, о котором говорил Блез, - цепочка верблюдов, на ходу, наверное, растягивающаяся на полмили, но теперь сбившаяся в группы. Погонщики присели у костров в тени и готовили еду. Должно быть, все эти люди направляются в Рок-де-Рансон, подумала Джулиана: торговля приносит выгоду и им, и замку. И целый караван остановился на дороге из страха перед существом, которое вряд ли смог бы прогнать или уничтожить весь гарнизон Рок-де-Рансона. И как знать, сколько еще вздумается джинну плясать на дороге?