Александр Житинский - Часы с вариантами

Но мы вчера не виделись, как вскоре выяснилось.

Я разговаривал с нею так, как вчера, на кухне, когда мы в последний раз ужинали вместе - там, в моей юности. Ее, кажется, это удивило. Она потихоньку меняла тон, будто оттаивала. Начала улыбаться, но как-то робко, еще не веря.

- Ты сегодня не такой, как всегда... - сказала она.

- Почему?

- Разговариваешь по-человечески.

А мы пока разговаривали на простые темы: как здоровье, о Дашиной учебе... Тут я воспользовался видеофильмом, сюжет которого толково пересказал. Пришлось немного пофантазировать.

- Нет, ты сегодня совсем другой, - сказала она. - И усы сбрил. Правильно сделал, мне они совсем не нравились.

Я вдруг взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.

- Помнишь, тут был порез? Уже зажило? - спросил я. - Ты чистила рыбу, а потом мы сидели на кухне... И Никита толкался изнутри у Светки...

Мама заплакала.

- Господи, как давно это было. Неужели ты помнишь?..

Она поцеловала меня. Мне стало спокойно и хорошо, как в детстве.

- Мама, это было вчера...

- Да, будто вчера, ты прав...

- Мама, это правда было вчера.

И я стал рассказывать. Все с самого начала. Мать слушала сначала с беспокойством, но через минуту лицо ее прояснилось - она поверила.

- Да-да... Смерть деда. Я тоже от нее веду отсчет. Очень многое после нее стало меняться. Ты резко изменился. Я приписала это переходному возрасту. Ты стал злее и циничнее. Почему-то был обижен на деда. Однажды в сердцах сказал, что дед тебя обманул.

Да, это бушевал в прошлом мой двойник, мой брат, мой однофамилец. Я улетел, а он остался. Он остался и решил, что часы на этот раз не сработали. Завод кончился. Наверное, он пытался прыгать еще и еще, но я прихватил с собой полюс гравитации, оставив ему лишь красивую оболочку - точную копию часов в пространстве прошедшего времени.

Неудивительно, что он запаял их со злости. Хорошо, не выбросил. Я вдруг с ужасом подумал, что мой двойник, оставляемый в прошлом, уже не может пользоваться волшебной силой часов, а значит, они теряют для него ценность. И в то же время исключительно от него зависит, где я найду часы при скачке в будущее. Сегодня нашел на службе, а ведь мог вообще не найти. Он вполне способен был их продать, например...

Меня прошиб холодный пот от этой мысли.

Чего-то я еще не понимал в механизме действия часов.

А мама и вправду уже разговаривала со мной так, будто мы не виделись шестнадцать лет. Она рассказывала мне мою жизнь, какой она ее наблюдала со стороны, и это было гораздо прозаичнее тех телевизионных праздников, которые показал мне видеомагнитофон.

В десятом классе я поступил в вечернюю музыкальную школу, а потом уже в финансово-экономическом, стал играть в ансамбле. Я и сейчас в нем играю "на танцульках", как выразилась мама. Мы в том же составе - все уже взрослые люди - мотаемся по пригородам и играем во Дворцах культуры и клубах на молодежных вечерах. За это хорошо платят. "Теперь понятно, на какие деньги я купил машину", - подумал я.

Вернувшись из армии, я устроился в свое учреждение. Мама не смогла точно сказать, как оно называется. "Электровнешторг..." и еще несколько обрубков слов - это не совсем точно. Меня устроил отец, пользуясь связями. Теперь я виновник.

По словам мамы, у меня не осталось проблем в жизни, кроме одной квартиры. Так же как у Светки. Мы с сестрой, а в особенности Петечка, требовали размена двух больших квартир - дедовой и нашей - на четыре маленьких. Но мать не соглашалась.

- Постой, почему на четыре? - не понял я.

- Две вам и две нам с отцом.

- Как это?..

- Сережа, мы с отцом развелись сразу после твоего рождения. Мы уже давно чужие люди. Нас связывали только дети, а теперь вы выросли... "Хорошенькие дела..." - подумал я.

- Эта квартира, - мать окинула взглядом дедовский кабинет, где все осталось на своих местах, - единственное, что сохраняет память о нашей семье. Жаль, что вы и ваши дети этого не понимаете.

Мама подошла к письменному столу, открыла ключиком средний ящик и вытащила толстую тетрадь. Я узнал ее, так как видел совсем недавно. Это были мемуары деда.

- Здесь кое-что написано для тебя, - мама протянула мне тетрадь. - Я многого не понимала, я же не знала о часах, а дед писал так, что непосвященный не догадается... Я еще не показывала тебе. То есть тому... Но он ведь тоже мой сын! - вдруг возмутилась мама. - Я считала, что он... ты... в общем, недостоин.

Я взял тетрадь, перелистнул ее. Страницы с обеих сторон были покрыты ровным бисерным почерком деда.