Виктор Люмен - Время ждёт

От размышлений Клавдия отвлёк громкий стук в дверь. Он торопливо поставил подпись и дату в конце последней страницы, и крикнул в темноту дома:

– Войдите!

Послышался скрип двери, и несколько листов бумаги слетели со стола, сдуваемые сквозняком. Холодный ветер заполнял собой тёплые просторы дома, чтобы обогнать вошедшего у входа в кабинет мастера. Клавдий ощутил, как его рук коснулись потоки ледяного воздуха, и в ту же секунду в дверях предстал посетитель. Высокий человек в чёрном зимнем пальто, голову которого венчала шляпа-цилиндр, тихо поприветствовал хозяина дома.

– Пьер, – устало откликнулся Клавдий. – Я уж думал, ты не явишься.

Гость сделал два внушительных по своей широте шага, и в один миг оказался возле мастера. Обменявшись с Пьером рукопожатиями, Мастер спешно завернул книгу в ткань, обвязал грубой ниткой и вручил посетителю.

– Вот, – пояснил он, – запись всех моих наблюдений и исследований. А также несколько чертежей. Ну как несколько… пара сотен.

– Угу, – угрюмо промычал гость, пряча книгу за пазуху. – Скажи, ты уверен в том, что собираешься делать?

– Пьер, прошу. Мы ведь обсуждали это, – шёпотом воскликнул Грималь.

– Но ведь эта штука… она не из нашего мира, – также шёпотом возразил Пьер. – Может, подождать ещё? Ты нашёл способ затормозить развитие болезни, вдруг французы уже нашли лекарство?

– Послушай, это не просто болезнь. Это странный процесс неконтролируемого деления клеток. Я смог остановить это, верно, но какой ценой? Он лежит там, в этом дурацком ящике более тридцати лет! Он выглядит как семилетний ребёнок, только потому, что я погрузил его в "неживое" состояние. Пьер, у моего сына в теле шесть неоперабельных образований, две из которых растут в мозгу.

– Но ты говорил, что лунный камень действует по принципу "взять-отдать". Если речь об искусственном обогащении клеток крови, то достаточно тепла тела, но ведь здесь нужно нечто большее. И я не думаю, что твоей жизни хватит, чтобы совершить обмен. Ты стар, но у мальчика больше времени.

– А у меня больше знаний, опыта и личных заслуг. Теоретически, моя жизнь ценнее.

– Но мы оба знаем, что на практике всё может быть иначе!

Клавдий замолчал. Он устало сел за свой стол, достал лист бумаги и принялся что-то писать. Пьер несколько минут наблюдал, как руки мастера выводят пером буквы, затем вздохнул и, не прощаясь, покинул дом товарища.

Дописав последние слова, мастер поставил на записку чернильницу, чтобы её случайно не сдуло сквозняком. Потом извлёк из кармана жилета маленькое устройство с голубым светящемся камнем и повернул один из тумблеров. Послышался щелчок, и лунный камень сменил цвет на ярко-алый.

– Пора, – молвил Клавдий, закрывая глаза.

В комнату ворвался ураган и поднял в воздух клочки бумаги. Пламя свечи, испуганно вздрогнув, погасло, и в ту же секунду, вместе с темнотой, на дом опустилась тишина. Листы бумаги медленно опускались на дощатый пол. Ветра не было. Клавдия – тоже.

Анабель вернулась через час после загадочного исчезновения её создателя. Уже на подходе к дому, она заметила, что дверь открыта нараспашку, впуская в его чёрное нутро хлопья белого снега. Войдя в кабинет Мастера, она зажгла свечу. Увидев на столе очки, с которыми Клавдий никогда не расставался, девушка поняла, что звать хозяина бессмысленно. Рядом лежало письмо:

“Моя дорогая Анабель. Я пишу это, потому что не уверен, что смогу сказать тебе всё прямо в глаза. Боюсь, я вынужден тебя оставить. Мы оба знаем, что я до последнего верил, что смогу избежать подобной участи, но, кажется, иного выхода нет. Ключ от твоей пружины лежит в ящике стола. Теперь тебе самой придётся заводить её. Эквилибратор должен быть где-то рядом. Что делать с ним, ты знаешь. Надеюсь, у вас с Гансом всё будет хорошо. Береги себя. Твой Клавдий Грималь.”

Отложив письмо, Анабель огляделась. На полу лежало маленькое устройство, в центр которого был помещён камень. Как и ожидалось, он был серым и холодным, готовым впитать в себя немного тепла. Подняв его с пола, девушка вынула из ящика заводной ключ. Вставив три стержня в слот на своём туловище, она вдруг замерла. Постояв в нерешительности, девушка вынула ключ, взяла спички и покинула кабинет.

Спустившись в подвал, Анабель несколько минут провозилась с хитрым замком-головоломкой, чтобы открыть потайную дверь. За ней обнаружился холодный зал, уставленный подсвечниками. Пока девушка бегала от одной свечи к другой, чиркая спичками, из мрака вырисовывались всё более странные вещи. Напротив двери стоял маленький столик, на котором лежал поднос с хирургическими инструментами. На стенах по кругу висели многочисленные зеркала, собирая скудный свет, чтобы направить его в центр комнаты. Там, в ящике из стекла, словно на операционном столе, лежал мальчик. Несмотря на то, что поверхность стекла была покрыта пылью, у него не наблюдалось пролежней на тех местах, где кожа не была прикрыта эластичными серыми бинтами. Его лицо было острым и бледным. Светлые волосы выглядели безжизненными.