Сергей Боровский - Зеркало

Она отняла руки от живота, и доктор с удивлением увидел довольно приличную его округлость.

- Вы снова беременны?

- Не знаю. Но я ни с кем не спала уже почти полгода.

Так. Кажется, маленькая лгунья придумала новый способ достать его.

- Вы уверены?

- Уверена ли я в том, что никому не давала? Это вы хотите сказать?

- Я вижу, вы очень настойчивы в своём стремлении доставлять мне неприятности. Зачем? Разве я был непрофессионален в том, что вы мне поручили? Или это я вас надоумил сначала забеременеть, а потом избавиться от плода?

Девушка плотно сжала губы.

- Просто возьмите анализы.

- Хорошо. Но они ведь только докажут наличие нового плода, а не ваши фантазии насчёт всего остального.

- Пусть так. Мне всё равно. Я устала. Я очень устала.

По всем известным законам жанра она обязана была расплакаться в этот момент. Но... не расплакалась.

Её провели в лабораторию и обследовали, уделяя разве что чуть более внимания, чем обычно. Когда результаты были готовы, сестра доложила:

- Беременна. Сомнений нет. Плод какой-то странный только. Хотите взглянуть?

Но доктор уже сам вглядывался в чёрно-белый отпечаток УЗИ.

- Дерьмо какое-то, - наконец, выдавил он из себя. - Зовите её.

Девушка Галя снова сидела перед ним, но его тон и намерения претерпели кардинальные изменения с момента их последнего разговора.

- Вы беременны, но я настоятельно рекомендую вам аборт. Знаю, это не совсем этично со стороны медицинского работника...

- Что там?

- Просто ненормальное развитие плода. Боюсь, произойдёт выкидыш. Причём, с серьёзными последствиями для матери. Скажите, а у вас в роду...

- Делайте. Но я хочу видеть, что там.

Доктор неловко крякнул.

- Вы хотите видеть...

- Да.

- Это не безопасно для вашей психики.

- Не опаснее того, что я пережила до сих пор.

Доктор не нашёл других аргументов, поэтому просто промолчал. Дойдёт дело до операции, там, может, всё образуется само собой. А пока не стоит её волновать. И спорить с ней не нужно.

- Полагаю, что срока вы не знаете?

- Не знаю.

- Даже приблизительно?

- А вы?

- Думаю, на самом пределе. Когда вы сможете быть готовы?

- Сейчас.

Доктор ожидал подобного ответа и, честно говоря, сам полагал, что лучше с этим не затягивать, но в клинике дела так скоро не делаются. Нужна хотя бы минимальная подготовка.

- У нас расписание, - выдал он официальный вариант возражения. - Очередь. Предварительная запись. Конечно, учитывая ваше состояние, мы завтра-послезавтра мы найдём для вас окно.

Девушка посмотрела на него враждебно.

- Я вскрою себя сама. В этом самом кабинете.

В её руках откуда-то появился скальпель, а на лице эскулапа выступили крупные капли пота, испугавшегося, в том числе, и за свою шкуру тоже — мало ли кого пырнёт этим ножичком женщина на грани нервного срыва.

- Хорошо, - нарочито спокойно произнёс он. - Дайте сюда ваш инструмент, и вас немедленно отведут на процедуру. Хотя это и против правил.

- Нет. Он будет со мной. Если решите меня обмануть, я сделаю, что обещала.

Подготовка к процедуре проходила в накалённой обстановке, больше напоминающей банальную панику. Вызвали потихоньку ментов, и те ждали, не обнаруживая себя, у входа, чтобы вмешаться в случае необходимости. Хотя, необходимость эта, невидимая пока для них, уже давно наступила. За дверями операционной собрался практически весь персонал. Слышалось отчётливое поскрипывание стрелок старых настенных часов.

Минут десять из операционной доносились лишь стандартные звуки, но потом послышался грохот разбитого стекла, и менты опрометчиво решили, что наступило их время. Вслед за ними ломанулись любопытные, боясь пропустить подробности соблазнительного скандала. И многие из них потом пожалели об этом.

Девушка Галя лежала без сознания в кресле, а рядом с ней, на полу, валялся кровавый комок плоти, всё ещё связанный пуповиной с матерью. Он напоминал участника циркового шоу лилипутов. Только размерами ещё меньше. При этом он говорил без умолку скрипучим голосом:

- Я не виноват. Пустите меня к маме.

И так по кругу, будто пластинка. Видавшее виды светило медицины блевало в раковину, парочка сестёр валялись без признаков памяти тут же. Остальные свидетели сбежали, включая матёрых ментов. Где-то поблизости завыли собаки.

21

Первый, самый трудный, шаг сделан. Стас понял это, едва воспоминания вчерашнего вечера коснулись его памяти. Он смог сделать ЭТО. Без излишней нервозности, без соплей. И вёл он себя с родителями вполне естественно. До той самой минуты, когда он вынужден был открыться перед ними в своих намерениях. Но и тут он себя упрекнуть не мог по-настоящему ни в чём: не рядовое всё-таки мероприятие — убийство. Тем более, близких тебе людей.