Верука Соль - Огненная Роза. Живу тобой. Книга 2

– А у вас тут весело, как я погляжу. Зверюшки, игрушки, гости нарядные… Угощения и выпивка… А я сижу там один, мне скучно… Вот я и подумал: дай-ка собачку выгуляю, развлекусь, а тут такое… Что же ты меня не позвал, мой господин?

Рейза выдавал эту чушь таким сладким и нежным голосом, что Барон почувствовал себя совершенно виноватым.

– Да тут дело-то не сложное; так, пара пустяков. Не твой уровень. Вот я и не стал посылать за тобой, ты ведь не любишь такие сборища!

– Ну да, шумно тут у вас, грязновато… – Он брезгливо поморщился, кивнув на лужицы крови вокруг истерзанных пленников. – Мне такое не нравится. Но я тоже умею веселиться. Хочешь, докажу?

И прекрасный негодяй звонко щёлкнул пальцами. К нему тут же подскочил золотоволосый мальчик – слуга и протянул хозяину симпатичный бархатный поясок. Но Рейза с отвращением отстранился и кивнул на своего «пса»:

– Дай ему.

Мальчик, стыдливо пряча глаза, неуверенно протянул вещицу рабу на цепи, и тот принялся по-собачьи обнюхивать её. Рейза выждал несколько мгновений, а когда раб поднял на него глаза, он ласково потрепал мужчину по голове и, обращаясь сразу ко всем собравшимся, промурлыкал:

– Поиграем в «собачки»? Ловите поясок, а мой пёсик будет отнимать. Кто победит – тот получит сладкий лукумчик!

И он дотронулся до отворотов платья, словно собираясь немедленно снять его, и у собравшихся тут же голодная слюна потекла. Намёк был так же прозрачен, как тончайший шёлк одеяния, и желающие поучаствовать в «охоте» попёрли вперёд, едва не смяв соблазнителя. Мужик на цепи зарычал. Рейза, посмеиваясь, слегка попятился и приказал молоденькому слуге:

– Бросай.

И поясок полетел в толпу ловцов. Кто-то победно вскрикнул, подняв над головой трофей, и Рейза отпустил цепь:

– Фас, пёсик! Принеси!

И тут началось такое… Дикое побоище, хруст сломанных костей, разорванная зубами плоть… Вопли боли и ругань, а ещё – оглушительный хохот и восторженный вой… да уж, потеха удалась. «Пёс», а вернее – раб по имени Зевулон, был настолько безумен, что его ярость и мощь никто не мог одолеть. Едва очередной охотник завладевал пояском, как на него набрасывалось взбесившееся чудовище и кулаками, когтями и зубами вырывал свою добычу. Но тут же легонько шелестела шёлковая ткань одеяния и приоткрывалась тайна, обнажая хрупкое тело Огненной Розы, и следующий алчущий кидался в атаку, и битва начиналась вновь.

В это время, когда Барон хохотал, довольный потехой, а взбесившиеся вассалы месили друг друга, сам Рейза тихонько приблизился к позабытым пленникам. Мелькарт и Таль, одуревшие от происходящего, медленно приходили в себя. Лужицы крови под ногами у мужчин уже остыли, цепи тянули не так сильно – кто-то из палачей, повинуясь неслышному приказу, ослабил их, и пленники могли теперь перевести дух. Но приближение ненавистного демона перепугало обоих до смерти и в головах началась такая чехарда, что оба чувствовали себя совершенно беспомощными и слабыми. А Рейза стоял перед ними и не сводил с мужчин расширившихся, неживых глаз. Он слушал. Долго слушал. А потом усмехнулся и кивнул:

– Ладно, пора навести тут порядок. Зева, дружочек, принеси мне эту штучку!

Но при этом он почему-то по прежнему смотрел на пленников. И в голове Мелькарта пронеслось: «Вызови моего слугу на бой, но не дури. Не пытайся победить или погибнуть. Тут же сдайся. Тогда спасёшь и себя, и своего друга». И что бы это значило?! Мелькарт с изумлением повернулся к своему товарищу, будто ища поддержки, но тот тоже что-то слышал и был изумлён не меньше. А пёс уже отшвырнул последнюю истерзанную жертву вожделения и упал у ног своего полуобнажённого хозяина, держа в зубах изодранный, окровавленный поясок.

– Хороший мой Зева, храбрый пёс! Я буду гладить тебя и кормить из своих рук, и даже поцелую, но сначала найди-ка хозяина этой тряпки! – И он легонько отпихнул слугу. – Иди искать!

Взбесившийся кобель так рванул в глубь зала, что снёс по пути нескольких нерасторопных зевак, уже и без того помятых, и под дружные вопли и улюлюканье стал обнюхивать их, а потом отшвырнул. Не то. Ещё несколько неудачников оказались у него под ногами прежде, чем безумный монстр обнаружил того самого, нужного. Хагай, робко жавшийся к Барону, не сразу понял, почему этот урод так хищно уставился на него, но вот Зевулон вытянул руку, в которой сжимал испоганенный поясок, и Хагай узнал этот кусочек бархата. Так вот куда пропал его пояс! А этот сволочуга ряженая даже побрезговал давеча дотронуться до вещи, которую сам же и украл. Что б ему провалиться, что б его на части разорвало, что б… Ой! Звероподобно скалясь, Зевулон метнулся к нему, и шлюшонок истошно завопил от ужаса и бросился наутёк. Барон просто обессилел от хохота, когда личное чудовище его любимого прекрасного чудовища волок за ногу орущего Хагая. Тот цеплялся за ноги зрителей, за плиты пола, колотил руками по воздуху и пытался лягнуть обидчика второй ногой, а платье на нём задралось почти до ушей и всем на радость представилось и сияло его причинное место во всех подробностях. Сатрап, всхлипывая от смеха, хотел было что-то сказать, как-то заступиться за жертву мстительного демона, но вдруг неожиданно ясно и чётко прозвучал голос пленника: