Верука Соль - Огненная Роза. Живу тобой. Книга 2

– Нет. Не понимаю. – Голос Таля прозвучал так холодно и недобро, что Мелькарт мысленно обозвал себя поцем немытым, коровьей задницей и неудачником. И он, стараясь не смотреть в грозовое лицо товарища, невнятно затараторил:

– Да ладно тебе, что тут такого? Ты очень красивый и ухоженный, как женщина, и… Ой! Ты что, сдурел?!

Нет, ну надо же! Этот бархатный, позолоченный чистоплюй – неженка умеет драться, когда захочет! Его атака была так стремительна, что Мелькарт тупо проворонил его первый удар. Больно, однако! Он попытался уклониться, но мощнейший удар ногой в солнечное сплетение заставил его согнуться и жадно хватать ртом воздух.

– Я сдурел, да? Или это ты совсем совесть потерял? Я тебе что, шлюха? Девка продажная? Ты ещё торговать мною будешь, сволочь такая?

Он снова и снова набрасывался на своего «кабира», (кабир – большой, араб.) как в этих местах называли старших мужчин, и тот поначалу просто закрывался руками, но, когда Ашер попал ему каблуком по локтю, он взвыл от боли и решительно дал отпор зарвавшемуся приятелю. Через минуту они уже катались по полу, молотя друг друга кулаками в бока с такой яростью, что даже охранники, пришедшие за ними, решили малость обождать и посмотреть, кто выиграет. Они стояли по ту сторону решётки и скалили зубы, вполголоса отпуская смачные ругательства, а Таль тем временем сумел-таки извернуться – ловкий, гад, оказался! – и уселся на грудь разозлённого Мелькарта. А когда тот попытался скинуть наглеца, Таль вцепился пальцами в его бороду да так дёрнул, что у бедолаги слёзы градом полились. Он взревел так, что даже заглушил восторженное ржание соглядатаев, и с размаху саданул кулаком в ухо товарища. А Таль, успев немного отклониться, опрокинулся на пол, но не только не разжал пальцы, а наоборот – ещё и другой рукой вцепился в косматую поросль – символ крутизны большого вождя. У обоих от боли и злости совсем ум за разум зашёл, и не известно, как скоро они поубивали бы друг друга, но вертухаи вдруг вспомнили, зачем пришли, и парочкой коротких разрядов шокера привлекли к себе внимание драчунов. Ещё через несколько минут толпа гогочущих шнырей уже волокла обоих по коридору навстречу погибели, но до них словно не доходило, насколько всё плохо. Мужчины продолжали поливать друг друга отборными ругательствами и всё старались пнуть, лягнуть, боднуть, в конце концов. Пару раз и охранникам отскочило. Им надоела эта потеха и они, тыкая шокерами куда попало, дотащили таки пленников до зала в котором…

А какой это был зал? Ни большой, ни маленький; ни для казни и ни для пиров – пёстро и мрачно одновременно, со столами и кушетками для возлежаний, и в тоже время с цепями, жаровнями и колодками. Всё и сразу – что б ни в чём себе не отказывать. В зале толпился народ, охочий до кровавых зрелищ, а сам Барон уютно устроился среди меховых покрывал на низком пиршественном ложе, и рыжий шлюшонок массировал его ступни и подобострастно хихикал. Шум голосов ненадолго смолк, когда пленников втащили в зал, и Барон лениво и насмешливо протянул:

– О-о, мясо! Живое, тёплое… Сразу распотрошим, или поиграем сначала?

Его холуи заржали на все голоса, и Таль наконец-то понял, что попал в Ад. Его охватила невыносимая тоска и он почувствовал, что теряет сознание.

– Держись, парень, не падай духом! – Мелькарт обрушился на пол рядом с ним, когда их швырнули Барону под ноги. – всё обойдётся, только не делай глупостей!

Таль ничего не ответил, только покачал головой: «этого не может быть, это всё не взаправду… Только не со мной!» Но реальность уже размахнулась кованным сапогом, и он увидел, как Мелькарт вскинулся и заслонил его собой. Он даже не услышал звука удара, только почувствовал, как содрогнулось тело друга. И ещё, и ещё… Зачем они это делают?! Откуда такая звериная жестокость? Таль приподнялся и, стараясь обнять Мелькарта скованными руками, в отчаянии закричал:

– Да что вам надо от нас? Мы же ничего не сделали!

…Напрасно Мелькарт пытался убедить допросчиков в том, что Таль Ашер просто путешественник, богатый недотёпа, что случайно припутался под ногами. Он и сам понимал, что для палачей это не имело никакого значения. Потеха есть потеха. Приятное с полезным, так сказать. Барон знал, что крутой бородач – тот самый кабир, «Воин Справедливости», виновный в грабежах баронских караванов и в сопротивлении его власти – законной власти наместника великих Демиургов! За это придётся ответить.

– Прежде, чем отправиться на сковородку, ты расскажешь всё о своей банде. Где они, сколько их, кто из местных помогает – всё! А потом я скормлю твою тушку рабам, а башку на кол насажу на площади – пусть гниёт на радость тем, кто хочет посвоевольничать! Но если ты будешь умницей, я пощажу твою шлюшку. Барон насмешливо кивнул в сторону палачей, облачённых в заклепанную чёрную кожу: – Видишь моих мальчиков? Я прикажу им убить твоего красавчика быстро. Даже руки – ноги на месте останутся. Честное слово! – Он мерзко захихикал, и всё его кодло подхватило этот визгливый скрип. У Мелькарта от отчаяния аж в голове помутилось, так хотелось ему спасти несчастного друга. А Барон, видя его страдания, издевательски добавил: – Ну а если будешь хамить – начну потеху именно с него. Не веришь? —