Дэвид Брин - Берег бесконечности

Он ощутил взрыв, яркую вспышку.

И оказался здесь.

Двер приходил в себя, окруженный золотистой дымкой.

«Я жив».

Ощущение молодого сильного тела сопровождалось раздражающим зудом и болью от недавних порезов и царапин.

Его одежда на месте. Гондола тоже – корзина, сплетенная из высушенного речного тростника. Ее содержимое не повреждено.

Но вот о шаре этого сказать нельзя. Огромная оболочка сморщилась и лежит грудой ткани. Ее верхняя часть, по-видимому, срезана. А оставшаяся часть раскидана по внутренностям того, что, как понял Двер, является чем-то вроде тюремной камеры.

Шарообразная тюрьма. Теперь он видит ее отчетливо. Шар, внутренняя поверхность которого издает бледное золотистое сияние, в первое мгновение затрудняющее зрение.

– Ха!– К удивлению Двера, его первой реакцией была заинтересованность. В те последние моменты, когда на него падал снаряд, он попрощался с жизнью. И теперь каждое лишнее мгновение – это чистая прибыль. И можно его потратить по своему выбору.

Двер выбрал любопытство.

Он выбрался из корзины и осторожно опустил мокасины на золотистую поверхность. Ожидал, что она окажется скользкой, но материал, напротив, лип к ногам, так что каждый шаг давался с некоторым усилием. После нескольких пробных шагов Двер сделал еще одно поразительное открытие.

«Низ там, где я стою».

С новой позиции Дверу казалось, что гондола наклонилась и едва не падает на него.

Он присел, глядя на «пол» между ногами, преодолевая ожидаемую потерю ориентации. Не так плохо, как можно было подумать.

«Я привыкну. Это все равно что учиться ходить по леднику. Или заглядывать в пещеру, вися на конце веревки над утесами Опустошения».

Но тут он заметил кое-что еще. Глядя вниз, Двер разглядел что-то сквозь золотистую поверхность. Что-то блестит под ней, как далекая алмазная пыль. Драгоценности на темном фоне.

Он наклонился сильнее и заслонил глаза руками от света.

И сразу понял: алмазы – это звезды.

Присев за издающим запахи обелиском, люди видели беспрецедентную картину того, что происходило в контрольной рубке корабля джофуров.

Ларк многое отдал бы за то, чтобы они оставались на спокойной «обсервационной галерее».

Поблизости возвышались груды влажных колец, испуская облака пара. Джофуры колдовали над светящимися приборами. Тяжелый насыщенный запахами воздух вызывал у Ларка рвоту. Линг, должно быть, было еще хуже: ведь она не выросла рядом с треки. Но она казалась такой же захваченной происходящим, как и он.

Плохая была идея, про себя ворчал он, вспоминая импульс, повинуясь которому они бросились прямо в яму с врагами.

Эй, смотри! Джофуры, кажется, парализованы! Давай спустимся из этого безопасного укрытия и выведем из строя их приборы, пока они не в состоянии действовать!

Но джофуры не оставались неподвижными долго. К тому времени как они с Линг преодолели половину контрольной рубки, несколько груд колец неожиданно начали пыхтеть и раскачиваться, приходя в себя. Машинные голоса начали докладывать обстановку ожившим хозяевам, и два человека едва успели присесть за грудой шпилеобразных предметов, напоминающих идеализированного джофура, но вдвое выше и сделанного из какого-то влажного волокнистого материала.

Ларк упал на пол. Ему хотелось только стать невидимым, закрыть глаза и позволить объективной реальности исчезнуть.

Отвечая его бешено колотящемуся сердцу, пурпурное кольцо задергалось в сумке из ткани. Ларк положил на него руку, и кольцо постепенно успокоилось.

– Кажется, я понимаю, что происходит!

Ларк оторвал взгляд от ног Линг и увидел, что она стоит, прислонившись к одному из влажных столбов, и смотрит на экран джофуров. Он схватил ее за левую руку и дернул вниз. Линг приземлилась рядом с ним на голый зад.

– Стань подобной букашке,– был его совет. В делах укрытия и выживания Линг есть чему поучиться у джиджоанского сунера.

– Хорошо, братец крыса.– Они кивнула с удивительным добродушием, потом энергично продолжила: – Некоторые их экраны настроены на спектры, которые мне недоступны. Но могу сказать, что мы в космосе и движемся к Измунути.

Ларк испытал приступ тошноты – ощущение, близкое к панике. В отличие от своих брата и сестры, которые в детстве постоянно говорили и мечтали о полетах к звездам, он никогда не хотел покидать Джиджо. Сама мысль об этом делала его больным. Чувствуя его состояние, Линг взяла его голову в руки и погладила, но не перестала говорить, описывая охоту в космосе. А Ларк, как ни старался, не мог себе этого представить.