Михаил Лапиков - Чепай

— Raise the flag up to the sky, — новый удар, копьём, развернул нашу искалеченную машину на полкорпуса к новому противнику. "Флориан" приближался к нам с воздетым для атаки мечом. Бешено крутящиеся ленты цепных резаков не вызывали сомнения, что этот удар станет последним.

— It's how Many of Them Can We Make Die! — ничего человеческого в этот момент во мне уже не оставалось. Чересчур многое выпало на долю "Чапаева", и чересчур щедро боевой колосс делился этими ощущениями. Хотелось лишь рвать противника на куски, хоть голыми руками, лишь бы это всё быстрее кончилось.

— It's how Many of Them Can We Make Die! — правая рука словно рассыпалась. Толстые сизые жгуты в обломках брони и белёсых разводах неопознаваемой пузырящейся жижи выметнулись навстречу "Флориану" — и впились точно в сочленения брони между плечом и корпусом. Меч проскрежетал цепями, остановился и выпал из безвольной руки противника на землю.

Из плеча "Чапаева" вместо нормальной, почти человеческой, руки тянулся пучок щупалец в разводах едкой слизи. Броню "Флориана" они ели как сорокаградусный мороз — кусок олова.

Оба спутника обездвиженного нашим ударом колосса оторопело замерли. Они такого попросту не ожидали. У меня же не было ни малейшего желания давать им время оклематься.

Попытка шевельнуть новой конечностью подтвердила, щупальца слушались моей воли не хуже руки. А значит…

Удар в живот заставил "Флориана" отступить на шаг. Его броня тускнела и крошилась буквально на глазах. Щупальца преодолели сопротивление — и ворвались под внешний панцирь. Что-то лопнуло, и "Флориан" тяжеловесно завалился на колени.

— Hilfe! — как оказалось, громкая связь не пострадала, и теперь его пилот отчаянно звал на помощь. — Hilfe! Hil…

Под одним из щупалец что-то лопнуло. Почти незаметно, чвяк — и всё, будто комара случайно растереть. Но колосс дёрнулся в пародии на пляску святого Витта и обмяк беспомощной грудой. Из дыр на корпусе тугими струями ударил пар и потоки мутной дымящейся жижи.

— Киш мир ин тухэс, гоим, — подцепленный в интернете обрывок матерного идиш — плохая замена немецкому, но тут оба поца всё поняли совершенно правильно.

Колоссы попятились.

Развернулись.

И не особо заботясь о том, как это выглядит, пустились в бегство.

Меня хватило только на то, чтобы молча смотреть им вслед.

— Женя, — неуверенный голос учителя нарушил почти гробовую тишину на борту. — Что происходит?

— Уже ничего, — погружённые в разлагающийся на глазах труп боевого колосса противника щупальца часто пульсировали. — Мы немножко подрались, немножко проголодались, а сейчас быстренько закусим трупом, и пойдём дальше.

С каждой секундой боль покидала исполинское тело "Чапаева" — первыми болеть перестали щупальца на месте руки, следом за ним та же самая волна комфорта начала распространяться и по всему остальному телу.

— Женя, я серьёзно! — разошёлся учитель. — Ксения до сих пор без сознания! Что произошло?

— Мы победили, — размениваться на долгие подробности не хотелось. — Вот сейчас передохну, и дальше пойдём.

— Куда? — устало спросил учитель.

— Сначала до вокзала. Потом — дальше. А потом… — раздражение на этот дурацкий мир сплелось во мне в один тугой комок, словно пружина, и, наконец, прорвалось наружу, — а потом я намереваюсь отравлять вам жизнь пока это всё не кончится! Год, два, три… сколько получится! И чёрта с два вы от меня отделаетесь, поняли?

Конец первой части