Михаил Лапиков - Чепай

Уж не знаю, по наитию это учитель сделал, или специально, только боевой запал тут же угас. Слишком уж подводило, что мне так и не довелось, несмотря на все усилия ненаглядной семейки, усвоить способность незамедлительно забывать любое добро.

Следом появилась уже бумага. Арон Моисеевич одолжил перо у одного из военных и торопливо покрывал белый лист ровным каллиграфическим почерком. С его нескладной фигурой идеально ровный чертёжный курсив не вязался абсолютно.

— Вот, — учитель шлёпнул бумагу перед одним из военных. Тот черкнул по диагонали корявое "не возражаю", размашисто подписался и передал её уже мне.

— Печать какую-нибудь воткните, — результат их совместного творчества, если честно, выглядел довольно жалко. — Чем страшнее, тем лучше.

— Женя, — попытался возмутиться учитель.

— Ничего, — остановил его военный. — Ничего. Пусть.

Уж не знаю, насколько тут имело смысл гадать по физиономии, но выглядел он в лучшем случае коллегой нашего воена-инженера по завхозовской части. А по возрасту, так запросто мог иметь внуков того же возраста, что и Ксения.

К делу постановки печатей он подошёл на совесть. Номер части, серпасто-молоткастая звезда… по итогам его возни бумага действительно превратилась в бумагу — не то ханский ярлык на княжение, не то расстрельный приказ за подписью Ким Чен Ына.

— Вот, — сказал военный. — Через полчаса из госпиталя уходит вторая очередь эвакуации. Сядете в сопровождение эшелона. В тесноте, но доедете.

— Спасибо, — бумагу пришлось держать за уголок двумя пальцами, чтобы не потекли чернила. — Пойду, Ксению подниму. Вы, ну… удачной работы, в общем.

— Спасибо, — без тени иронии ответил военный. — Мы постараемся.

— People are strange, when you are stranger, faces look ugly, when you alone… — случайная песня в листе на удивление хорошо подходила месту и времени. Уж чего-чего, а одиночества тут и в самой шумной толпе хватало.

Айфончик оказался на удивление действенным напоминанием обо всём, что осталось неизвестно где — семье, друзьях, блогах, видеороликах… полный информационный вакуум душевному здоровью отнюдь не способствовал.

В голову поневоле начинала приходить всякая ерунда — вроде мыслей о дневнике. Правда, минута возни с записной книжкой наглядно доказала, что это неблагодарное занятие растянется до второго пришествия без малейших к тому усилий.

Вдобавок, меня отвлекала Ксения. Озвученный ей в ультимативной форме приказ на эвакуацию понимания у малявки вполне предсказуемо не встретил. Правда, выбора у неё тоже особого не имелось. Единственный потенциальный сторонник её суицидального порыва отнюдь не горел желанием изменять принятое решение. Только не после устроенного ему скандала. Тем более что своих детей и жену он действительно вывозил дальше — в Москву, к родителям.

Ксении оставалось только дуться и сопеть.

За окном тяжеловесно ворочался боевой колосс. Борьба с управлением "Чапаевым" у местных асов пилона шла с явным преимуществом исполинской машины над жалкими людишками. Отдаваться абы кому наша самоходная баня отнюдь не собиралась. Шипение пара, скрежет металла и гулкое эхо каждого неловкого движения сливались в сплошной неразборчивый шум. У меня кое-как получалось воспринимать его философски, у Ксении же нестерпимо зудела шишка взаимопомощи.

— Же-ень, — в сотый раз начала она, — ну, почему…

— Потому что они возятся уже десять минут, и до сих пор не смогли даже шага сделать, — за неловкими движениями колосса не хотелось даже следить. — Чёрта с два я тебя отпущу туда, где тебе на голову могут уронить эту самоходную баню!

— А тебе чего? — надулась малявка. — Не твоя голова!

— Если верить этому документу, — бумага с печатями, наконец-то, высохла, — в некоторой степени моя. До Москвы я тебе папа, мама и товарищ Сталин в одном лице.

Ксения быстро стрельнула глазами. На меня, на бумагу, на коридор… знакомый взгляд, ой знакомый!

— Не советую, — в тесном коридорчике хватило не более чем вытянуть ногу к стене, чтобы перегородить малявке единственный путь к отступлению. — Видишь ли, даже если мы оставим в покое факт моего временного над тобой опекунства — я просто быстрее. Догоню и дам по шее.

— Да ну! — фыркнула Ксения.

— Ну, да, — столь же короткий ответ её озадачил. Малявка наверняка ждала, что ей начнут что-то объяснять или как-то убеждать.

Вот ещё!

Тем временем, "Чапаев" осилил первый шаг. Уж не знаю, как это выглядело, но звучало просто ужасно. За недолгое время управления махиной звуки нормального передвижения засели в подкорке без малейших к тому усилий, но сейчас ими даже не пахло.