Владимир Маталасов - Всё, чем живём, дорожим и рискуем. 24-серийный киносценарий по приключенческому, научно-фантастическому роману «Тайна Вселенской Реликвии». Часть вторая, в шести сериях

Возьмём, например, хорошего артиста.

Я делаю ударение именно на слове «хорошего». Подобный индивидуум наделён редчайшей способностью вживаться в образ героя, сопереживать наравне с ним радости и горе, любить и ненавидеть, ощущать душевный подъём и разочарование.

Он живёт своим героем, вкладывая, казалось бы, в отвлечённый литературный образ всю животрепещущую душу.

Каждый раз, выходя на сцену, он оставляет на ней частицу своей жизни, а если будничным языком – частицу своего здоровья.

Но вот наступает момент, когда у него просто не хватает на всех любви и сердца.

И тогда он ярко вспыхивает и сгорает.

Вот и получается, как правило – конечно за редким исключением, – что век порядочного человека не так уж и долог.

Ну, а касательно людей с эрзац-совестью и коррозией души, всё вышесказанное надо понимать наоборот.

МИТЯ

Ну надо же какая несправедливость!

РЕМЕЗ

Ты о чём это?

КУЗЯ

А вы разве не знаете? Да ведь Митька же у нас сам великий артист, вот и переживает, как бы чего не вышло.

РЕМЕЗ

(смеётся)

А-а, вот в чём дело! Но, глядя на его цветущий вид, можно с большой долей уверенности полагать, что ему подобная участь не грозит.

МИТЯ

Это ещё как сказать! Одна лишь минута общения с вами

(в сторону ребят)

отбирает у меня десять минут жизни.

САНЯ

Поду-умаешь! Это не так уж и много. В таком разе уж до девяноста девяти дотянешь точно.

РЕМЕЗ

Что-то уж слишком мы тут с вами разговорились! Вам не кажется? А теперь, хлопцы, давайте-ка и я немного помашу вёслами, больно уж засиделся.

САНЯ

Скажете тоже, Степан Павлович! А мы здесь на что?

РЕМЕЗ

Ну-ну, никаких возражений! Для моего возраста это очень даже полезно.

Ремез усаживается за вёсла, уступив свое место Сапожкову. Остапенко с Малышевым занимают первоначальные места.

До конечного пункта назначения остаётся не более километра пути.

Кузя опускает руку в зыбь бегущей за бортом воды. Чистосердечно признаётся:

КУЗЯ

Холодная!.. У-у-ух, красота-то какая, и главное – свобода!

Вдруг Митька голосом Степана Павловича:

МИТЯ

(поучительно)

Свобода, Кузьма Иваныч, понятие относительное, так сказать – палка о двух концах.

Её можно использовать себе на корысть, а остальному человечеству во вред. Зарубите себе это на носу!

Остапенко вытаращенными глазами уставляется на Сапожкова.

САНЯ

(удивляется)

Как?

МИТЯ

А вот так!

КУЗЯ

(восторженно)

Я же говорил вам, говорил, Степан Павлович, что Сапожков – величайший артист нашего времени!

САНЯ

(поддерживает)

Да-а-а-… Выдающаяся личность!

Тем временем Митька тем же голосом, с проскальзывающими в нём поучительными нотками, важно приглаживая пальцами воображаемые усы, продолжает:

МИТЯ

Так вóт! Хорошо, Кузьма Иванович, быть умным «потóм»: «Я же вам говорил!».

От неожиданности Ремез сидит не шелохнувшись, позабыв даже о вёслах. Лодка на какое-то время замедляет ход.

Все с нескрываемым восхищением и удивлением глазеют на Митьку. Голос, его интонация, мимика лица, движение рук точь-в-точь повторяют вышеперечисленные данные Степана Павловича.

По реке разносится дружный, заливистый смех. Смеются долго, от души и до слёз…

Носовая часть лодки с гулким и протяжным шуршанием врезается в прибрежную гальку. Ремез смотрит на часы: плавание заняло ровно два с половиной часа.

Кузя первым соскакивает в воду. Неизвестно кому командует:

КУЗЯ

Вёсла су-ушить, швартовы а-атдать!

Совместными усилиями подтягивают лодку ближе к берегу. Приступают к выгрузке судового имущества, выстроившись в цепочку и передавая его по конвейеру на берег.

РЕМЕЗ

(ребятам)

Вы пока можете сполоснуться, а мне тут надо сделать кое-какие приготовления.

В одно мгновение ока разнагишавшись, с криками: «Ура-а!», ребята бросаются в спасительные объятия водной стихии. Неугомонный Кузя с шумом и криком барахтается в холодных водах Неженки.

Саня с Митей степенно, стоя по пояс в воде, методом приседания, то исчезают в ней с головой, то вновь выныривают, отфыркиваясь и крякая от удовольствия.

Кузе вскоре осточертевает маяться в одиночку и он присоединяется к друзьям.

Но его появление вносит в размеренный ход их отдыха одни лишь неудобства и неприятности. Кузя из-под ладошки начинает обдавать защищающихся от него ребят плотными, упругими струями холодной воды.

В конце концов агрессивные действия своего друга им до чёртиков надоедают.