Попова Екатерина - Истории на ночь

Зули остановилась и дёрнула меня за рукав кофты. Мы стояли около странного квадратного здания, стены и окна которого покрывали вставки с узорами, а ко входу вела огромная каменная лестница с широкими ступенями. Но Зули твёрдо решила, что нам сюда. Куда сюда? Я домой хочу, это всё неправильно! Перед нами были три некогда деревянные двери, но время и стихии не смогли полностью уничтожить рисунок, который скорее всего был вырезан прямо на цельном куске дерева. Работа поражала.

– Я слышала, что раньше мастера делали это вручную! – с восхищением, произнесла Зули и потянув одну из дверей, скрылась в полумраке.

– Ах, ты ж! Куда ты? – крикнул я уже пустому дверному проёму. Я побежал за ней спотыкаясь о сгнившие доски и мусор под ногами. Внутри было сыро, темно и пахло чем-то старым и ветхим, как мне показалось. Я был в огромном холле. Верхний этаж похоже весь обвалился и холл был наполнен мягким светом, проходившим через остатки крыши. И опять перед нами появились ступени. Эти были из мрамора. По бокам с двух сторон я заметил четыре колонны чёрного цвета, они тоже были покрыты мелкими узорами. Было тяжело дышать из-за большого количества пыли. Я снова захотел домой, чтобы быть правильным гражданином. А Зули, ловко скакала среди обломков потолка и стен, и казалось предела её счастью не было конца. Вдруг резко остановившись она подошла ко мне и тихо спросила:

– А как тебя зовут?

Ну надо же, я даже не представился?!

– Рустам.

– Рустам. Я нашла один не заваленный зал, пойдём посмотрим?

– Ты не правильная! Что ты хочешь здесь найти? То, что ушло уже невозвратимо, от прошлого никакого проку! Пошли к беспилотнику!

– Нет! Я лучше тут останусь, чем вернусь в вашу «правильную» жизнь!

Я вышел из музея и направился к такси, но в злобе пошёл не в ту сторону. Я злился, но совсем не хотел этого. Я хотел оставить её в Старом Ташкенте, но не мог, это неправильно. А привозить обратно – значит, ей будет плохо за содеянное. Как всё сложно! Остановившись у двора дома, я посмотрел на детскую площадку прямо на улице. Неужели люди прошлого позволяли детям гулять самим, а не отдавали их в спец. группы юного формирования, как принято у нас с рождения. Жизнь здесь протекала совсем по другим правилам. Какая она была эта жизнь? Свободная, непредсказуемая, полная спонтанных решений? Я вернулся к музею. На ступенях стояла «пери». На ней было что-то вроде халата, выцвевшие радужные цвета которого плавно переходили один в другой, на голове шапочка, тоже некогда цветная. Как она была красива в этой одежде! Она же поняла мой взгляд по-другому.

– Они были в герметичном стеклянном шкафу. И время не тронуло их.

– А ты, как достала?

– Разбила. – глядя на мраморную плитку, произнесла Зули. И тут же встрепенулась – Там такое! Тебе надо увидеть, а то не поверишь!

И я снова поплёлся в музей, спотыкаясь, кашляя от пыли и стараясь не упустить из виду свою спутницу. Мы пролезли под стеной, облокотившуюся на свою соседку под углом в сорок пять градусов и в лучах заходящего солнца мне открылась картина, да нет, целая стена, расписанная от пола до потолка.

– Видишь, какой статный и красивый. – сказала Зули, показывая на человека на коне, находившегося посередине панно. – Слева, наверное, послы других земель, а справа ученые. Видишь какие у них умные лица. И знаешь, так было не всегда, что человек с рождения должен быть кем-то одним, иногда приходилось менять весь уклад жизни, подстраиваясь под обстоятельства и в этом не было ничего плохого.

Я не мог оторвать взгляд от стены, поеденной временем, дождями и ветрами. Вид одежд был сказочным, а сам рисунок в натуральную величину пропитывал душу, чем-то сладким и приятным.

– А вот ещё! – Зули похоже совсем не собиралась расставаться с новыми вещами и несла мне длинную железную палку. – Это меч!

– Откуда ты знаешь, как это называется? – с недоверием спросил я.

– Мама с папой обучили некоторым словам, чтобы я могла читать старые книги.

– Но зачем читать книги, когда есть МИУ?

– С книгами всё намного интереснее.

Вот уж действительно неправильная девушка. Но какая красивая в этой шапочке. Я разглядывал «меч». Он был весьма тяжёлым для оружия, а драгоценные камни в рукояти мне казались излишним позёрством в бою. Но что мы собственно знаем о том, какие были бои прошлого и как в них сражались?

– А вот ещё! – она подвела меня к стеклянному коробу в котором, как я понял была просто большая книга. – Это Коран! – я просто, молча хлопал глазами, книга с закорючками. – Ну, Коран! – я опять хлопаю. Зули, как будто рыкнула и сказала: – Раньше эта книга считалась самой священной, её и читать-то могли не все.