Роджер Желязны - Двери в песке (сборник)

Па! Я тут предпринял вылазку, доковылял от школы до такси, а от такси до космодрома, где выставка ВВС «Лики Космоса». (Ладно, насчет «доковылял» я слегка преувеличиваю. Хотя, конечно, на костылях особенно не разбежишься.) Затеяли они всю эту штуку, думаю, чтобы подбить представителей молодого поколения на небольшую, лет на пять, прогулку типа автостопа. И неплохо вышло. Я тоже хочу записаться. Хочу отправиться Туда. Как думаешь — возьмут, когда подрасту? То есть, я хочу сказать, Туда, а не в какую-нибудь занудную газетенку. Согласен?

В общем, я решил.

Нашелся там один хитрюга подполковник (пардон, забыл, как это по-французски), заметил увечного парнишку, что ему все интересно, и решил его потихоньку уболтать. Слушай, па! Он меня по всей галерее провел, показал, каких они там чудес понастроили, и Лунную базу, и на Марсе. Прочитал целый лекцион о Великих Традициях ВВС, а какие там мультики крутят, настоящий бой в условиях невесомости, «где уменье решает, не сила», помнишь, а всякие фигуры объемные и цветные прямо в воздухе, и как морская пехота готовится к высадке с крейсера. Потрясно!

А по-честному, я бы хотел сам увидеть высадку Пятой межпланетной и выход в космос. Не из-за всех этих лиловых капсул и скафандров, которые рисуют в буклетах, и прочей ерунды. Просто я думаю, что везде должен быть человек с чувствами, чтобы запечатлеть, как все это было. Такой, знаешь, честняга-летописец Фронтира. Вроде Фрэнсиса Паркмена или Мэри Остин. Так что я решил лететь.

Этот парень из ВВС со своими цыплячьими крылышками на погонах хоть учить меня не пытался. Просто мы стояли на галерее, смотрели, как уходят ракеты, и он говорил, что если я буду стараться в учебе и вообще, то тоже смогу когда-нибудь так. Не хотелось его напрягать и объяснять, что вряд ли я такой уж умственно отсталый, и аттестат получу, когда мне еще будет слишком мало, чтобы что-нибудь предпринять всерьез, ну хотя бы поступить в их службу. Просто сказал ему спокойно — как раз ракета взлетала — «Через десять лет я буду смотреть уже не снизу вверх, а сверху вниз». Я не стал спрашивать, как это он сам так вляпался, что теперь торчит здесь. Нет, правильно, что не стал, я еще потом об этом думал. Сам-то он теперь что-то вроде экспоната. Надеюсь, со мной такого не случится.

Спасибо тебе за монеты, теплые носки и струнные квинтеты Моцарта, как раз сейчас слушаю. На следующее лето я бы лучше поехал в гости к Селене, чем в Европу. Впрочем, не буду загадывать… Уф, если только одолею новый тест, который ты мне непременно устроишь… Но все равно, пожалуйста, подумай насчет этого.

— Добрый день! Психиатрический институт.

— Я хотела бы записаться на обследование.

— Минутку. Соединяю вас с бюро записи.

— Добрый день. Бюро записи слушает.

— Я хотела бы записаться на обследование.

— Минутку… Какое именно обследование?

— Я хочу поговорить с доктором Шеллот. Эйлин Шеллот. И чем скорее, тем лучше.

— Минутку. Я должна проверить ее расписание… Вы могли бы подойти к двум часам в следующий вторник?

— Очень хорошо.

— Ваше имя, пожалуйста.

— Де Виль. Джилл де Виль.

— Хорошо, мисс де Виль. Вторник, в два часа.

— Спасибо.

Человек шел вдоль хайвея. По хайвею проезжали машины. Те, что ехали по полосе скоростного движения, мелькали расплывчатыми пятнами.

Десять тридцать утра. И утро было холодным.

Человек шел, подняв отороченный мехом воротник, засунув руки в карманы, сгибаясь под порывами ветра. За ограждением дорога была чистой и сухой. Утреннее солнце глубоко зарылось в тучи.

За четверть мили впереди в несвежем, пасмурном свете виднелось дерево. Человек увидел его, но не ускорил шага. Он шел, не спуская глаз с дерева. Маленькие камушки хрустели под его башмаками.

Дойдя до дерева, он снял куртку и аккуратно ее сложил. Потом положил куртку на землю и стал карабкаться на дерево. Добравшись до ветки, которая свешивалась через заграждение, посмотрел, нет ли внизу машин. Потом на мгновение повис, схватившись за ветку обеими руками, ветка согнулась — и человек спрыгнул на дорогу.

Ширина хайвея была сто ярдов, правая полоса занимала половину. Человек быстро взглянул налево, еще раз убедился, что машин нет, и пошел к центральной полосе. Он знал, что ему до нее никогда не дойти. В это время машины на полосе движутся со скоростью около ста шестидесяти миль в час. Человек шел вперед.