Владимир Коростелев - Кратолюция. 1.3.2. Флэш Пинтииба |2|

Джамируддин закричал и дал затрещину по монитору. Монитор устоял – на борту флагмана 780-RYT дисплей не мог треснуть от воздействия слабее ракетной детонации.

Вершитель призвал адмирала Прадипу и протянул ему распечатанную крохотную заметку:

– Минус пять процентов к боевой премии универспеху 6й роты батальона «Намерение Нандов» Прауду Савайу. И залог наград… Нет! Залог наград оставим неприкосновенным.

Прадип со страхом принял заметку:

– Но условный адмиралшах…

Джамируддин заорал:

– Вот если Прабодх опять недоволен, то сюда – передо мной – он есть для меня только в метре от меня! Со своими ходатайствами!

Джамируддин сорвался с места и зашагал к лифту: «Пускай и дальше реставрирует молитвою отношения со мной».

По пути Вершитель заметил адмирала Мевентия, «своего», со «Всепрозорливого». Адмирал воодушевленно приблизился к Вершителю, но Джамируддин только мягко шепнул подчиненному:

– Не беспокойте меня.

Мевентий покорно отступил. И адмиралу стало не по себе. Когда у Вершителя на лице вздувались капилляры, память рефлексорно подсказывала образ вышедшего из-под контроля штурмовика-берсерка.

<���…>

Джамируддин протирал Шестиполисный Фундамент, когда звон предупредил о посетителе.

– О. Дражайший Прабодх. Проходи. Ты на моем флагмане «780-RYT» дольше обретаешься, чем в столовой на своем «условном», ха-ха, флагмане, «Исламабаде-Несклонимом». С чем в подношении на этот раз? С проектом эскадрильи «джазов»? Готов пошвыряться сметами, – лепетал довольно и игриво Джамируддин.

Вершитель щелчком вызвал дымные голограммы Джа-з1м10, – с телескопическими приводами и контейнерами с адаптивной жидкой броней – самой последней модификации 1го поколения джаза, которая так и не выдержала успешно ни одно испытание. А следом Джамируддин перебирал в руке голограммы, как семечки.

– Нет, – ответил холодно, и чуть опустив глаза, Прабодх, чуть опустив глаза и еле скрывая раздражение насмешкой.

Белая голограмма растворилась щелчком пальцев.

Джамируддин недовольно выдохнул:

– 25 мая ты мне «Агусу Соннейри» промывал мозги. Чьи же заслуги ты представишь на мой страшный суд этой минутой?

Прабодх уже привык к высокомерию Джамируддина и пропустил его мимо ушей, пользуясь приобретенной душевной неуязвимостью:

– Совирт Лемертат.

С лица Джамируддина окончательно смылось блаженство:

– У меня такое ощущение, что я не в Пинтиибе служу. Новоязы. Даже в наречениях человеческих тел. Давай уже. Жду. Жду.

Прабодх помялся:

– Если Вишванатан не угодил Вам, это не значит, что «Намерение Нандов» должно страдать и выдерживать своей спиной Ваши запоздалые удары юридическим кнутом.

По сосудам Джамируддина пробежал испуг. Прабодх слишком возвышался в рассуждениях. Но пока не превысил опасной черты своими мыслительными голубыми водами. Хотя Прабодх напирал:

– Они навредили замыслу Вашему, но не своей волей…

И Джамируддин успокаивающе перебил Прабодха:

– Я всего лишь оказываю повышенное внимание. Но каждый все одно будет нести ответственность за свои собственные грехи. Прабодх! – Джамируддин предупредил открытие рта от «условного» верховного офицера. – Я совсем не знаком с «Намерением Нандов». Но чтобы вообще учитывать их в своей воле, мне нужно обтесать это бревно. Зачистить его от всех сучков. В одних примерах достаточно чуть-чуть приосвободить волю лица, условно возвысить его. Где-то же нужна боль. Не очень пехотинцы «Намерения Нандов» чувствительны к чужой боли. Поэтому и исправление их суждено через страдание. Самое целительное для них – страдание душевное.

Прабодху будто проницательный ангел света дал наводку: Джамируддин и сам не верил своим словам. Но Прабодх сам стал теряться. С каждым доводом Вершителя у-адмиралшах меньше верил своим заключениям.

А Джамируддин поддал энергетического бонуса в свой гонг убеждения, очутившись на фоне удачно подсвеченного сонма фигурок индуистских божеств, от которых он так и не избавился после разжалования адмиралшаха Сулеймана в адмиралшахи МКС:

– Что касаемо Совирта Лемертата, то его звание я верну через две смены. А пока пускай порефлексирует. Слишком уж он цепляется за свое звание. Он больше всех ссылался на него в командах и переговорах в, скажем так, Битве тринадцати часов 23 марта на концентраторе «Яранга» у Юпитера. А про Агусу, – Джамируддин махнул рукой, будто отталкивал его имя. – Не умрет твой Агусу.