А Эльстер - Вниз и влево (СИ)

Начали они со спиритических сеансов, — с огромного числа спиритических сеансов. Они изучали призраков-спиритов. Эльза раскладывала на составляющие весь спектр человеческих привязанностей, который представляли собой призываемые сущности. Она выражала в исчисляемых единицах то, что означают слова: черты характера, аффекты, опыт прошлого. Она увязывала их в формулы, как факторы физического мира.

Работали они слаженно, и только Вальтер все больше осознавал, что вся их затея — отнюдь не развлекательное совместное времяпрепровождение с Эльзой, на которое он надеялся. Многое из происходящего его совсем не развлекало! Например, чтобы как можно лучше и полнее призывать спиритов, Эльза предложила вызывать их на определенной основе, к которой они были привязаны при жизни. Сильнее же всего на роль такой основы подходили их собственные тела, из чего вытекла идея раскапывать их могилы и привозить останки в лабораторию. Отто просто кивнул, как всегда. Вальтер остался в меньшинстве, и его протесты были тут же подавлены Эльзой. Она припомнила ему, что он врач, а вся медицина началась с подпольной анатомии под носом у инквизиции. А еще он наверняка сам резал трупы. А христианские заповеди вообще упоминать не стоит, потому что при его мещанской религиозности это напоминает трусость (Вальтер съежился от этого слова). То есть, либо смысл заповедей очевиден, и ты не режешь трупы ни при каких обстоятельствах, либо выходит, что люди соблюдают их на всякий случай: а вдруг ад и правда есть? Жалкое зрелище, заключила она.

Так что эльзино нововведение было единогласно принято, и одна из поместных автомашин превратилась в ночной катафалк. Чтобы утешить Вальтера, она предложила после опытов возвращать трупы на место. Вальтера это почему-то мало утешило, а что подумал Отто, никто так и не узнал (но вряд ли это было что-то хорошее).

За вторым примером того, что не развлекало бедного Вальтера, не нужно было далеко ходить. Как и собиралась, Эльза легла на операционный стол, чтобы увязать формулы Закона с личным опытом.

Вальтер, услышав об этом, был в полном ужасе, — ведь ему предстояло кромсать тело, которое он втайне мечтал обнимать. И врачебная этика! Речь ведь не о лечебных операциях! Эльза на это возразила, что он сам себе противоречит: если речь не о лечении, то и врачебная этика тут неприменима. Она рассматривает себя, как средство и инструмент науки, который нужно усовершенствовать. Ее отец ставил опыты на себе, прежде чем говорить о цене познания. То же сделает и она.

Покорившись, Вальтер вскрывал ей череп, сверлил позвоночник, и встраивал в ее тело различные приборы, которые по ее эскизам Отто собирал в уменьшенном и оптимизированном виде. Своими руками он превращал Эльзу в измерительно-аналитическое устройство. Выглядело это ужасно и уродливо, вызывало массу осложнений, и страдания ей причиняло огромные, хоть она и старалась не подавать виду. Ему это тоже стоило нервов, терзаний и душевных перекосов. Вальтер говорил, что если всем людям придется ради новых знаний пройти через то же, что и ей, то у этих знаний будет еще меньше поклонников, чем у Шаолиня. Эльза от этих слов только усмехалась.

Одно было хорошо: это происходило не каждый день. После операций она подолгу восстанавливалась, и тогда они читали книги. Она надеялась там найти формальные критерии Истины, которую следует искать средствами новой науки, — но книги, увы, были темны. Они перелопатили большую часть огромной библиотеки поместья: прошерстили христианских мистиков, даосов, Веды, Каббалу, алхимию… Все это было не применимо к их делу. Эльзин разум проносился через эту «тарабарщину», как нож сквозь масло. Она не могла найти никакой зацепки, чтобы увязать свои методы и теории с их предполагаемыми результатами и прийти к этим результатам практически. Вальтер чувствовал ее ярость, азарт и нетерпение.

С модификацией эльзиного организма дело шло куда лучше, чем с чтением фолиантов. Постепенно восприятие ее так изменилось, что она действительно увидела весь мир явлений единообразно: все теперь выглядело для нее, как огромный механизм. Она почти утратила свое человеческое зрение, и его заменил «Третий глаз». Не замечая больше красоту мира, она научилась различать иное. Она могла теперь отслеживать, как взаимодействуют различные «искажения среды», порождаемые людьми и не только, — следы мыслей, энергетические отпечатки касаний, взаимосвязи привязанностей. Порой она цинично шутила, что полдела сделано: сиддхи, — то есть, магические способности Просветленных, они уже добыли, — и чем их наука после этого не сакральная? Дело за малым: добыть само Просветление. Тогда, может быть, отпадет необходимость ей глотать таблетки и зелья, чтобы поддерживать работу изуродованного тела.