Юрий Греков - На кругах времен (Сборник)

Мужичонка схватил бланк, бросил на стол две кривые монетки и растворился в клубах дыма. — Вы позволите? — у столика стоял опрятно одетый полупожилой человек с французским выражением лица. Иван вспомнил-видел его мельком в первый день, когда, идя к себе на квартиру, наткнулся на участкового.

— Пожалуйста, — кивнул он на свободный стул.

— Да, сегодня прорыв большой, — непонятно сказал тот, садясь и медленно оглядывая зал. — Нy, что ж, не скрою, ожидал вас здесь увидеть. С тем и пришел. Позвольте представиться — Гай Петрович Сверливый, преподаватель халдейской истории в местном гимнасиуме.

— Иван Петрович Жуков, электромонтер,- казал Иван, пожимая протянутую через стол руку.

— Так-так, Иван Петрович, — проговорил Сверливый, пододвигая к себе принесенную долгополым официантом кружку. — Как вам наша брага нравится?-он сделал ударение на слове «наша». И — не ожидая ответа:

— Всю жизнь прожил в городе. Всех наших горожан знаю, если не поименно, то в лицо. Вас не знаю. Хотя вы и очень похожи на одного молодого человека. Но-только похожи. Значит, вы из этих, — он легким кивком показал на сидевших вокруг. — Не ошибаюсь?

Издалека донеслось:

— Аллаверды!

Иван вздрогнул и, почувствовав на себе внимательно-доброжелательный взгляд своего неожиданного собеседника, вдруг решился… Когда он закончил, его поразило то, что учитель нисколько не удивился его рассказу. Еще недавно внимательный, взгляд Гая Петровича стал каким-то рассеянным, блуждающим бесцельно. Но Жуков едва успел пожалеть о собственной откровенности, как учитель совсем другим, робким и одновременно полным скрытой надежды голосом спросил:

— Скажите, не осталось у вас случайно каких-нибудь монет из того, из вашего времени?

Иван полез в часовой карманчик, где обычно держал трехкопеечные монеты для автомата газ-воды, нащупал — есть, и положил на столешницу четыре монетки. Сверливый вспотел, голос его прерывался:

— Боже мой, боже мой…

Взяв себя в руки, что стоило ему явных усилий, он оказал:

— Видите ли, я коллекционирую трехкопеечные монеты…

— Да возьмите, о чем речь, — предложил

Иван, не подозревая, какой музыкой прозвучали его слова для Сверливого.

— Боже мой, боже мой, — опять зашептал учитель. — Это же невероятно, такое может только присниться…

— Рад бы я был, если бы все это только приснилось, — горько проговорил Иван.

Осторожными движениями поглаживая монеты, учитель хялдейской истории поднял на Ивана благодарный взгляд.

Тот, кто случайно оказался бы в этот морозный февральский вечер на задворках городской маслобойки, мог бы стать свидетелем некоторых событий, не вполне понятных на первый взгляд… Впрочем надо признать, что если предыдущая фраза вполне уместна в первой главе, то сейчас она весьма сомнительна по существу. Потому что никто не мог бы случайно оказаться свидетелем происходящего в сарае маслобойки, поскольку Иван Жуков извлек нужный урок из случившегося с ним из-за собственной непредусмотрительности. Ведь кто знает-не пустись он сквозь время сломя голову, вспугнутый приходом участкового, может, и не случилось бы с ним беды.

На сей раз, хотя сооружение, над которым корпел Иван, вовсе не было машиной времени в общепринятом смысле, он предусмотрительно завесил окошко специально купленным одеялом. Случайный прохожий не только не увидел бы света в заброшенном сарае — его внимание не привлек бы ни малейший звук. Иван, помня горький урок, работал молча и даже молотком постукивал через аккуратно подложенную тряпочку.

И все же загляни кто-нибудь в случайно незаткнутую Иваном щелку, картина открылась бы ему странная. Непонятная машина, напоминающая трехколесный велосипед, была задвинута в самый угол, .а на свободном месте среди обрезков алюминиевых трубок возвышалось легкое ажурное сооружение, в котором без всякого труда можно было узнать самую обыкновенную лестницу стремянку, вроде тех, которыми пользуются в книгохранилищах, чтобы достать книгу с верхней полки.

На изготовление стремянки ушло три раскладушки, но хотя она уже почти упиралась в потолок, Иван принялся распиливать четвертую. По его расчетам лестница должна была быть не меньше трех метров в высоту, а для большей уверенности в успехе задуманного он решил накинуть еще полметра.

Поскольку всякое следствие имеет причину, и то, чем занимался в сарае маслобойки. Жук, а именно — сооружение складной переносной стремянки, конечно, тоже имело первопричину.