Александр Колпаков - Гриада (Художник Л. Смехов)

— Атмосфера почти земного состава, — обрадованно сообщил он. — Только здесь больше кислорода — двадцать пять с половиной процентов. Довольно значительно содержание благородных газов. Аргона, например, около четырёх процентов, а водорода — полпроцента. В общем, жить можно…

Вскоре «Урания» превратилась в искусственный спутник планеты Икс, и мы начали её широтный облёт. Интересно, есть ли здесь «туземцы»? С такой высоты ещё ничего нельзя было рассмотреть. На экранах мелькали какие-то расплывчатые, смазанные полосы. Иногда мерещились группы зданий, которые вполне могли оказаться нагромождением мёртвых скал. Впрочем, планета под нами казалась такой приветливой и уютной, что хотелось верить в лучшее. Открытие необитаемого мира или планеты, населённой жучками и букашками, было бы сомнительной наградой за долгий и опасный путь. Здесь наверняка есть разумные существа, я был в этом уверен. Может быть, впервые за всё путешествие я почувствовал радостное волнение первооткрывателя.

Надо было проявить всё своё профессиональное мастерство, чтобы правильно выбрать место предстоящего «приземления», рассчитать посадку так, чтобы не причинить вреда здешним обитателям, если они, конечно, есть. Высаживаться на поверхность планеты мы собирались отнюдь не на «Урании»: ведь у нас была замечательная миниатюрная «АВ-2» — атомноводородная ракета весом в 200 тонн, покоившаяся пока в носовом ангаре «Урании». «АВ-2» специально предназначалась для посадки на небесные тела. Вообще говоря, мы могли бы посадить на планету и «Уранию», но поднять потом в Космос такую громадину — это не шутка! Для взлёта пришлось бы израсходовать ровно половину всего гравитонного топлива, а ещё неизвестно, удастся ли где-нибудь пополнить его запасы.

Во время нашего путешествия по планете управляемая роботами «Урания», как спутник, должна была вращаться вокруг неё.

Вдруг, почти пересекая наш путь, беззвучно пронеслось большое отсвечивающее в солнечных лучах эллипсоидальное тело. Метеорит?! Нет! Слишком правильная форма.

— Видел?! Нет, ты видел?! — возбуждённо сказал академик. — Спутник!… Искусственный спутник! Если сразу же встретился один, их должны быть здесь десятки!…

Последние сомнения исчезали. Здесь есть разумные существа! Необходимо удвоить осторожность: неизвестно ещё, как нас примут неведомые собратья по разуму, удастся ли вовремя втолковать им цель нашего путешествия…

Наконец в районе экватора я заметил обширную равнину, пригодную для посадки на планету.

— Ну, что ж… — хриплым от волнения голосом сказал я и вопросительно посмотрел на академика. — Будем собираться?…

Он кивнул головой, торопливо рассовывая по карманам микрофильмы, магнитофон, электроанализатор. Взял в руки даже портативную электронную вычислительную машину размером с саквояж.

— Пошли, — решительно сказал Самойлов и сделал несколько шагов к люку, ведущему в ангар «АВ-2».

И тут началось непонятное… Астролёт вдруг стал резко замедлять движение. Мы кубарем покатились на пульт. Зазвенело разбитое стекло прибора: я угодил в него головой. Благо, мы были в скафандрах! Вслед за тем страшный рывок сотряс весь корабль. «Урания» дважды перевернулась и неподвижно повисла в пространстве носом к планете. Меня больно защемило между стойками робота-рулевого.

— Что это?!! Что происходит с нами?!! — крикнул я, цепляясь за механические руки автомата и поручни пульта.

Петра Михайловича швырнуло в угол, к счастью, на мягкую обивку стены. Он шарил по стене руками, пытаясь встать.

Однако учёный не потерял своего неизменного спокойствия, и я услышал, как он пробормотал:

— Нас, кажется, не желают принимать. Даже в эту минуту его не оставило чувство юмора.

Всё плыло и дрожало перед глазами. Я лихорадочно всматривался в экраны обзора, надеясь открыть причину происходящего. Экраны то пылали всеми цветами радуги, то потухали, становясь чёрными зловещими овалами. Астролёт продолжал висеть в пространстве. Странно, почему он не падает на планету под действием её притяжения?

Мало того, к величайшему нашему изумлению, мы не только не падали на планету, а наоборот, стали удаляться от неё в мировое пространство. Что же делать?

Я бросился к сектору управления и включил главный двигатель. Из дюзы вырвался сверхмощный сноп энергии. Но тщетно! Двигатель пронзительно завизжал, а корабль ни на метр не продвинулся к планете. Я осторожно переводил двигатель на всё большую и большую мощность, а «Урания»… продолжала медленно ползти — «вверх». Мы походили на неумелых ныряльщиков, которых вода выталкивала обратно. Тогда двигатель был включён на полную мощность, и я чуть не потерял сознания от сильнейшей вибрации. Академик совсем ослабел: он сидел, уронив голову на грудь.