Юрий Никитин - Человек из будущего

Он вздохнул.

– Мыслите устаревшими штампами? Это раньше антиамериканской деятельностью были только убийства и диверсии, а теперь список разбух так, что даже глава сенатской комиссии все с ходу не назовет.

– Как интересно, – сказал я заинтересованно, – вот развернусь!

– Все и я не знаю, – признался он, – доклад на двухстах страницах, но на последней видел харассмент, отрицание голодомора на Украине, в Молдавии, Уганде и еще двенадцати странах… и в конце страницы отрицание преимущественных прав геев и прочих еще не определившихся с предпочтениями сексуальных меньшинств…

Я переспросил опасливо:

– Только на последней странице?

Он сказал сурово:

– Не улыбайтесь так злорадно, доктор Лавроноф! Это вовсе не значит, что я хотел бы захвата Америки вашими большевиками на медведях!.. Я лояльный американец и патриот. У нас все патриоты, посмотрите только на флаги, торчащие из каждого окна!.. Думаете, это только из-за высоких штрафов для невывесивших? Ничего подобного, для американца такие штрафы раз плюнуть… В нас иногда просыпается русская натура, полная дури и беспечности.

– Но вообще-то американцы каждый пенс берегут, – напомнил я невинно. – Немецкая практичность, что легла в основу американской нации, рулит.

– Это уже американская практичность, – уточнил он. – У нас все американцы! Даже бывшие русские.

– Как у нас все были советскими, – ответил я так же невинно. – И тоже казалось, что так будет вечно… Хорошо, до встречи на приеме!

Он кивнул, а когда я шел к выходу, чувствовал его задумчивый взгляд между лопаток, похожий на сфокусированную красную точку лазерного прицела, малость смещенную в левую сторону.

В отеле к лифту прошел мимо распахнутых дверей ресторана, где успел увидеть мелькнувшую фигуру той стройной официантки, что Джеми Франклин, но я этого пока не знаю, зато знаю, что, пока общался в Пентагоне, сервер пополнился на сто двадцать терабайтов фото, роликами и и-мейлами со всех концов света.

Ничего особенного, по крайней мере для меня, а наше руководство в расчет не беру, там такие же люди, как и здесь, а это значит, смотрят только под ноги, чтобы не споткнуться или не наступить на мину, а вперед зрят не больше чем на два шага.

Я же, как трансгуманист, должен принимать в расчет только интересы человечества, а не местных царьков, как бы они ни назывались: президенты, премьеры, канцлеры, султаны, халифы или магараджи.

Потому то, что знаю я, не будет поставлено на службу ни моему правительству, ни чужому, так как для меня все немножко чужие, в смысле, рудименты прошлого.

Пока еще полезные и даже необходимые, но трансгуманисты обязаны смотреть не на два шага вперед, а стараться увидеть как можно четче то, что маячит далеко и даже очень далеко впереди.

Тихонько звякнул мобильник, я машинально включил, думая еще о том, как завтра избежать разговора про мины, а сразу о глобальных рисках, слуха коснулся тихий смех, тут же прозвучал очаровывающий голос Синтии:

– Что-то с картой?.. Показывает, ты в Америке, в Вашингтоне… Ты где, Володя?

С экрана на меня с интересом смотрит ее бесконечно прекрасное лицо, иногда природе удается создавать такие шедевры, что просто сердце щемит. Нужно хорошенько просмотреть ее генокод, выявить, что там и как, потом все можно воспроизвести в лаборатории.

Я поднял смартфон над головой и медленно покрутил во все стороны, стараясь, чтобы объектив камеры захватил интерьер, а потом подошел к окну и показал вид на далекий, но все же узнаваемый Пентагон.

– Сейчас в гостинице, – ответил я мирно. – Через часок на некий светский раут, а утром снова в Пентагоне… А как ты?.. Свадьба уже состоялась?

Она сказала с укором:

– Ну что ты!.. Так быстро не делается. Мы хоть и современные, но желаем, чтобы такое осталось в памяти.

– Вы и так запомните…

– Чтоб осталось у всех в памяти, – пояснила она. – Родители приглашают всех и своих друзей.

– А-а, – протянул я. – Мне всегда казалось, ты просто ультрасовременная.

– Не во всем, – заверила она. – По большей части я консервативная. Но современной быть модно, а я не желаю выделяться в худшую сторону.

– Ты можешь выделяться только в лучшую сторону, – заверил я.

– А ты что там делаешь? – поинтересовалась она. – Смотришься просто здорово!.. Какое-то лечение особое в Америке?

– Да какой-то сбой в организме, – пояснил я. – Моя хворь остановилась, потопталась на месте, а потом пошла в обратную сторону. С этими мутациями никогда не знаешь заранее, что получится.