Юрий Никитин - Человек из будущего

Ее глаза странно блеснули.

– Да, конечно… А вы все это заметили, потому что профессия у вас такая. Простите, какая у вас профессия, потому что я начинаю путать ее с другой…

– Нейрофизиолог, – любезно напомнил я. – Эта профессия позволяет видеть в человеке в том числе, и всякие отклонения. Как в походке, так и… в остальном. Эти семеро каждым движением выдают, что им что-то мешает. Были бы только мужчины, тогда бы понятно, но женщинам… Гм…

– Я заметила только у них, – обронила она. – У мужчин костюмы просто безукоризненны.

– Женщины вообще песня, – согласился я. – В таких утягивающих платьях оружие прятать непросто.

Она снова очень прямо и внимательно посмотрела мне в глаза.

– А теперь скажите, нейрофизиолог, какие отклонения заметили во мне? И не брешите, что не заметили. Я до сих пор чувствую ваш взгляд на некоторых особо чувствительных местах. Не скажу, что это было неприятно, но как-то, знаете ли…

– Ой, – сказал я опасливо, – а можно я совру? С детства приучали говорить женщинам только комплименты, что тоже брехня, но безобидная… Я же слышал, женщины любят ушами…

– У меня для этого другой орган, – заверила она.

– У меня тоже, – признался я. – Как насчет того, чтобы их познакомить поближе?

Она вздохнула.

– Ну наконец-то… Как долго вы шли! Ах да, Россия все еще старомодная.

– Ужасно, – признался я. – Мы до сих пор имена друг друга спрашиваем! Хотя теперь чаще после, чем до, но все-таки это пережиток, от которого надо избавляться решительно и бесповоротно, иначе в дружных рядах трансгуманистов таким делать нечего!

– Стелла, – сказала она. – Стелла Этуаль.

– Красивое имя, – подтвердил я. – Я бы тоже такой блистающей женщине подобрал что-то особенное. Или вы сами выбирали?

– Сама, – ответила она. – Полагаю, закон о беспошлинной смене имени пройдет во втором чтении.

– А вам пришлось заплатить за такое удовольствие, – сказал я понимающе. – Правда, не из своего кармана. Шекелей восемьсот?

– Всего четыреста, – ответила она, ничуть не удивившись. – Я не единственная, кто воспользовался правом менять данное родителями имя.

– Справедливость на марше, – согласился я. – А то как-то нечестно, когда мошенники, наркобароны и даже обыкновенные воры могут менять не только имена, но и биографии, а добропорядочным гражданам того нельзя, это запрещено, тут не тронь, туда не ступи…

– Преступный мир всегда в привилегированном положении, – пояснила она.

– Плата за риск?

– И за опасности, – ответила она.

– А мы какой мир? – спросил я.

Она взглянула на меня оценивающе.

– В каком вы мире, не знаю, но я на стороне закона. Потому когда мы переступаем, то это по закону, хотя и незаконно.

– Понятно, – сказал я. – Моральный закон выше всяких там написанных всего лишь людьми… Та-ак, вы вроде бы все съели? А что не съели, то понадкусывали?

– Точно, – согласилась она и красиво поднялась, взглянула на меня сверху, но я вскочил тут же. – В ваш номер?.. Хотя лучше в мой. Я к своему уже привыкла.

– Хотя прибыли всего на три часа раньше меня, – сообщил я невинно. – Что значит женщина… Сразу обживаетесь…

Когда шли к выходу, я заметил, оценивающие взгляды поглядывают не только на женщину, но и на меня, шепнул ей тихонько:

– Ого, за нами присматривают… Сделайте вид…

– Поняла, – ответила она и с чарующей улыбкой потянулась ко мне. – Милый…

– Ну наконец-то, – сказал я громко. – Наконец-то здесь никого нет.

Я обнял ее, она прильнула всем телом. Наши губы сблизились, она шепнула:

– Откуда смотрят?

– Две камеры, – ответил я ей на ухо. – Одна над дверью, вторая в левом углу.

– Извращенцы, – промурлыкала она и обхватила мою шею обеими руками. – Ты хорош… Так чем торгуешь, говоришь? Лесом?

– Бери выше, – сказал я чуть громче, чтобы услышали и на записи, – бриллиантами!.. Ну, не совсем бриллиантами, но алмазы все равно ими станут, а у меня две разработанные шахты, а третью сейчас ввожу в строй. В эксплуатацию.

– Значит, – поинтересовалась она, – львиную долю забирают себе перекупщики?.. А потом те, кто алмазы превращает в бриллианты? Тебе остается не больше десяти процентов?

– С чего вдруг? – ответил я с негодованием. – Десять процентов скидка оптовику, а сколько накручивают при обработке, это не мое дело.

Она спросила с намеком:

– А не хотелось самому открыть фабрику по огранке?

– Это сложно, – ответил я. – И трудно конкурировать на этом рынке, где есть такие бренды, как «Де Бирс», «Рио Тинто», «Доминион Диамонд» или «Петра Диамондс»!