Лия Спеллман - Вдали

Но либо дурам везет, либо мышление этого парня совершенно за гранью моего понимания, но он только хмыкнул в ответ на мою колкость, и, кажется, совсем не выглядел задетым.

– Ты была агрессивно настроена, – он развел руками. – В любую секунду твой палец мог дрогнуть, а моя сердечная клетка мне еще нужна. Лорелея о сделанном не жалеет, но извинится при встрече точно, все уши мне утром прожужжала о том, как переживает за тебя и твою голову.

– Кто? – моргнула я.

– Девушка, что так ловко отправила тебя в забытье одним метким ударом. Ты же не думала, что за тем воришкой я отправился один?

«Тоже верно», – подумала я, а вслух сказала:

– Он не был похож на вора. Скорее, на до смерти перепуганного человека, бегущего от опасности.

Я внимательно посмотрела на мужчину передо мной. Если он плохо умеет врать, начнет тушеваться, мычать что-то непонятное и рассматривать пол. Либо можно попробовать нескончаемую очередь из вопросов: где-нибудь он даст слабину и поскользнется на собственной лжи.

– Не успел вынести награбленные припасы, его заметили раньше, – парировал тот. – Ты всегда идешь в лоб, слепо веря всему, что на первый взгляд кажется правдивым? Если из-за его пазухи не вываливались банки с красной икрой, а в каждой руке не было по два типа оружия, это не значит, что он невинная овечка.

Немного ошарашенная такой резкой и прямолинейной критикой, я промолчала. Вроде никогда не задавалась вопросами о собственной смекалке, а тут такое…

Он вздохнул и потер лоб. Морщины уже затронули его лицо, и теперь они то сбегались вместе, то разглаживались, передавая настроение хозяина.

– Давай так. Я отвожу тебя в столовую, ты завтракаешь и попутно задаешь любые возникающие вопросы, а я отвечаю совершенно честно и без утайки, иначе в противном случае наш диалог может разбиться о стену непонимания.

– Сначала вы вторгаетесь в мою обитель, убиваете при мне человека, затем оглушаете, притаскиваете в свою коммуну, а теперь серьезно не понимаете, почему на самом деле наш диалог не клеится?

– Ты не сказала «нет», – заметил он.

– Я не говорила, что не голодна, – я пожала плечами и пошла к выходу из комнаты.

Тот снова хмыкнул и посторонился, пропуская меня. Затем зашагал рядом.

* * *

Место, в которое я попала, поражало своими масштабами. Дело было не только в огромном помещении, которое, по всей видимости, раньше служило чем-то вроде приличного загородного коттеджа, не только в четырех этажах, богатстве архитектурной мысли и практичности. Больше всего меня впечатлили люди, которые здесь жили. Пока я с мужчиной миновала комнаты, в которые я бросала любопытные взгляды, коридоры и лестничные пролеты, мы встречали множество личностей. Все были сосредоточены и заняты чем-то своим: сновали туда-сюда, словно муравьи, носили что-то в руках, переговаривались друг с другом. Зачастую подходили к нам, со мной не заговаривали, только посматривали – кто враждебно, кто с интересом. Один парень мне дружелюбно улыбнулся, но под взглядом моего таинственного спутника быстро ретировался. Всем что-то нужно было от него. Называли его Себасть̀яном, но никогда не сокращали до какого-нибудь «Себа», даже те, кто в знак приветствия отбивал ему пять и общался совсем по-свойски. Кто-то спрашивал совета по вопросам быта в зомбиапокалипсисе (вроде «во дворе закончились могилы, стоит вырыть новые», «кто пойдет на вылазку в город?», или «Джим не возвращается уже пятый день, отправляться следом или не трогать народ?»), кто-то просто хотел переброситься парочкой слов, но при мне откровенничать не собирались, поэтому разговоры особо не шли. Я молча следовала рядом, иногда бросая взгляды на Себастьяна, ожидая от него каких-то объяснений или рассказов об общине. Тот непривычно притих, с серьезным лицом думая о чем-то своем, а про меня, казалось, чуть ли не забыл.

Неужели он здесь во главе? Снующие вокруг него люди более чем указывали на это, но верилось с трудом. Если такая… специфичная личность у них лидер, я искренне удивлена, что это место еще не сравняли с землей. Впрочем, первое впечатление бывает обманчивым.

Кухня, на которую мы пришли, казалась просторной благодаря совмещенным месту готовки и обеденной. В окна на кремовых стенах пробивался солнечный свет, и по расположению бледного диска в небе я предположила, что перевалило за полдень, и мой прозванный завтраком прием пищи уже перешел в обед. За хорошо вымытыми плитами стояло несколько людей, каждый из которых носил фартук. Одна из них – девчонка лет пятнадцати – отсалютовала мне поварешкой, не отвлекаясь от кастрюли и высоким мелодичным голоском напевая что-то себе под нос. Она резко подлетела к одному из шкафчиков, распахнула дверцы и вернулась к еде уже с какой-то приправой. Что-то булькающее и наваристое, над чем она порхала, напоминало суп, и я попыталась вспомнить, когда последний раз ела такую еду.