– До свидания! – замахала рукой Илен. Ущелье круто изогнулось, стоявший с поднятой в прощальном жесте рукой Элинтур скрылся за поворотом, а спустя несколько минут, лодка с тремя пассажирами нырнула вместе с черной рекой в темный провал пещеры, где не было ни тепла, ни света, ни жизни.
х х х
– Какие-нибудь важные новости, Хранитель? – безразлично спросил Роньон у черной фигуры, появившейся через потайной ход в его кабинете.
– ОН появился снова, – был холодный ответ.
Роньон уже не безразлично взглянул на Хранителя. Потом его взгляд стал отсутствующим, а губы раздвинулись в усмешке и чуть слышно прошептали: «Вовремя!…»
КОНЕЦ II ЧАСТИ
Жуть подступала исподволь. Накатывалась, словно прощупывая дорогу перед собой. Первым делом возникло какое-то странное неудобство, тягучее чувство некоей неправильности – совершенно невозможно было понять, в чем именно это неудобство заключалось, и от этого становилось еще более неуютно.
А неприятное чувство (опять же, непонятно, какое именно) все усиливалось и словно давило, а то и выворачивало наизнанку, гнетущим камнем откладываясь в душе, мучая и не давая покоя.
Сидя на корме лодки, Тэлмер настороженно всматривался в окружающую черноту. Лодка, зачарованная Элинтуром, управления не требовала и плыла самостоятельно, неведомо как отыскивая путь во мгле, в которой даже улучшившееся ночное зрение Тэлмера ничего не могло уловить. Он видел лишь саму лодку со спящим Шико и Илен, сидящей на носу. А все окружающее их пространство со всех сторон скрывала тьма. В этой тьме создавалось впечатление неподвижности, внепространственности, отчуждения от всего и от бренной земли, в частности, но стоило опустить за борт руку, и чувствовался мертвенный холод черной воды и ее движение относительно лодки. И если бы не это, то ощущение потерянности было бы полным.
Но несмотря на всё впечатление, лодка продолжала двигаться. В основном, это чувствовалось по усилению тягостного состояния, окутавшего сидящих в лодке. Чувство неудобства заставляло душу метаться, не находя себе места. Дух изнывал в безвыходном положении и бился в панике. А где паника, там и страх.
Именно страх ! Это он таился во мгле, это он подкрадывался исподтишка и готовил себе дорогу, чтобы затем напасть и подчинить души вторгшихся в его владения людей. Страх заполнял собой каждую точку пространства, и скрыться от него было некуда. Чернота вокруг вдруг зашевелилась, заворочалась, усугубляя настроение. Она то уносилась в бесконечность, оставляя сосущую пустоту, то наваливалась всей массой, отчего становилось трудно дышать, но поделать с этим ничего было нельзя…
…Илен с жалобным вздохом-всхлипом скорчилась на носу лодки, словно пытаясь спрятаться от нависающего отовсюду ужаса, и Тэлмер, поначалу хладнокровно воспринимавший давление тьмы, заметив состояние Илен, забеспокоился сам. Теперь ему казалось, что со всех сторон лодке угрожает опасность. Разыгравшееся ни с того, ни сего воображение рисовало кошмарных монстров, ужасных чудищ, у которых не было ни форм, ни названий, таящихся в темноте и только и ждущих, чтобы схватить Илен и утащить в преисподнюю. Тэлмер пытался усилием воли избавиться от наваждения, но страх за любимую девушку заставлял его пальцы сильнее сжиматься на рукояти шпаги, а чувства напряженно следить за окружающей обстановкой, без толку всматриваться и вслушиваться во тьму.
Даже Шико, мирно спящий до этого, начал ворочаться, потом метаться во сне, выкрикивая какие-то бессвязные слова. Видно, местные ужасы преследовали его даже во сне в виде кошмаров. И ему-то было хуже всего – ведь проснуться он не мог.
– Илен, – негромко позвал Тэлмер, это удалось ему не сразу.
Девушка шевельнулась и повернула голову.
– Трудно? – тихо спросил Тэлмер. Он скорее угадал, чем увидел вымученную слабую улыбку.
– Потерпи, милая. Пожалуйста, потерпи, – с жалостью шепнул он. Кивок в ответ, вздох – и снова кивок. Тэлмер хотел поговорить с ней – отвлечь от кошмаров, но язык не слушался, а разум отвлекали различные опасности, несомненно, прячущиеся за пределами восприятия. Где-то в глубине души Тэлмер понимал, что эти страхи не более, чем внушение, но ничего поделать с собой не мог. Видимо, силы, властвующие здесь, были могущественней.
Путь сквозь кошмары продолжался. Илен сидела теперь, закрыв уши руками и сжавшись в комочек, а у Тэлмера сердце кровью обливалось при виде подруги в таком состоянии – а ведь ей было хуже еще и потому, что, не обладая ночным зрением, она все время находилась в непроглядной тьме, и не было в ней ни рассвета, ни просвета. Страдая от боли за любимую девушку, Тэлмер никак не мог облегчить ей муки ни словом, ни прикосновением, и продолжал сидеть на корме, стиснув зубы и всматриваясь во тьму, готовый отразить любую опасность. А Шико продолжал метаться, бормотать, вздыхать и даже стонать, мучимый своими собственными кошмарами.
Читать дальше