Юрий Слобода - Апокалипсис

– Я хочу увидеть своего отца и разговаривать с ним – внезапно, ответила Роза Андреевна.

– Это возможно?

– Для нас невозможного мало – услышала она.

– Но нужна информация о нём, об этом человеке. О твоём отце. Достаточно много информации, тогда можно будет создать его фантом. Что ты вспомнишь, то и появится перед тобой.

– Ничего…

Роза Андреевна вздохнула и повторила снова:

– Ничего… Я просто знаю, что он был.

– Понятно, что был – согласился «внутренний голос».

– Тогда тебе необходимо попасть в лабораторию молекулярной генетики наследственных признаков или генной наследственности, где проходит изучения гена памяти. Все происходящие события в жизни твоего отца, до твоего рождения, занесены в твою генетическую память и ты сможешь всё это вспомнить до мельчайших подробностей. И эти воспоминания попадут на экран монитора. И ты увидишь его мир своими глазами. А мозг запомнит. Вот тогда, возможна устойчивая голограмма твоего родителя, с которым ты сможешь общаться посредством космического пришельца, находящегося у тебя в подкорковой структуре, формирующей память.

– Как попасть в эту лабораторию?

– Попадёшь обязательно.

Как это случилось, Роза Андреевна сама плохо понимала, но уже через несколько дней нужная информация поступила в мозг о переходе её, номера: dklfopr778590484//R/A9kmm, в лабораторию молекулярной генетики наследственных признаков по изучению гена памяти.

Она с волнением нажала нужную клавишу у компьютера.

1983-й год XX век; УССР – засветилось на мониторе. И она услышала и увидела фрагмент прошлого…

В тридевятом царстве, тридесятом государстве, дремлет село Кукарекино, укрытое снежной периной. Поскрипывая полозьями, въезжают туда сны в меховых полушубках. Тормозит ямщик-снеговик. Разбегаются они по хатам с подарками.

Сельская ночь в телогрейке и с лукавым румянцем прохаживалась по узкой улочке. Переливался отборной шелковистостью снег, наметая мучной сугроб. Сытая луна посвечивала румяным сиянием. Мутной слезинкой блеснула далёкая планета. Густая тишина окунала сны в волшебную сладость… Все в этот час крепко спали и им снились разные сны………………………………………………………………………………………………………………………………………………………..

Сельскому учителю в этот час ещё ничего не снилось. Он бодрствовал. Зрелый педагог Андрей Валентинович Рублёв-Бессеребреников, штудировал параграфы конспектов. Педагогический стаж его был без малого полгода. А возрасту – более чем за двадцать три.

Роза Андреевна увидела своего отца, Андрея Валентиновича.

С утра до вечера она находилась у монитора, лишь изредка отрываясь на разные служебные дела. В её жизнь, как в открытое окно ворвался свежий ветер перемен. Но нельзя ничего этого отображать на своём лице – подсказывал ей «внутренний голос».

Роза Андреевна словно очутилась в том далёком прошлом. И всё это было, как цветной чудный сон. И ей не хотелось просыпаться… И теперь, реальность, в которой находилась она, стала считать кошмарным сном. Или сном воспалённого разума.

А в далёком прошлом она следовала за отцом и внимательно наблюдала за окружающим его миром. Вот он движется по просторам чудесной своей страны, Союза советских социалистических республик, где ярко светит солнце на голубом небосводе поют птичьи голоса песню жизни, а на лицах людей улыбки. А какими прекрасными были поэтические строки отца, искренние и со смыслом:

Люди, сбросьте маски недоверия.

Сердцем искренним, не ведая опасности,

Оттого ли умерла Офелия?

Разве что от вашей безучастности.

Не смотрите на меня с презрением,

Что живу законами не вашими.

Но зато моим единым мнением

Недоверчивых носы расквашены.

Под сомнением живем, но окрылённые,

Что распишемся с судьбой на слово верное.

Как расписываются влюблённые,

А потом, расходятся, неверные.

Жду тебя на остановках, в парке, в скверике…

Где же ты живёшь, моя хорошая?

Та, случайная, что в искренность поверит мне,

Мимо проходящая прохожая…

В чёрном мире, в котором находилась Роза Андреевна такого не было…

– Так вот он какой рай и ад?!

А перед ней, на экране, молодой художник Андрей в разрушенном храме, реставрирует святой лик Христа.

На вербной неделе перекрестил мастер Андрей чарочкой душу. Осушил в один глоток и снова задело.

Заиграла охра золотом. Воском потянулись плавные формы. Оживают святые витязи, просыпаются их голубые глаза. Лазурное вдохновение прямо с неба течёт и в кисть вливается. Наполняется она, как око зрением. Воскресают фрески.