Алексей Филановский - Paradise project

Обратив на это внимание, она решила проверить, как на самом деле следует произносить выдуманные имена, и очень скоро обнаружила, что ответа на этот вопрос не существует в доступных источниках. Очевидно, об этом можно было бы спросить родственников или знакомых писателя, но интернет использовал лишь варианты, узаконенные сериалом.

Так или иначе, чтение странным образом вызывало все больше и больше реакций, хотя, конечно, они оставались совершенно бессмысленными. Тем не менее, Лиля совершенно не исключала, что в какой-то момент все может измениться, а поскольку она не ждала этого чуда, а просто наблюдала за ситуацией, чайник, как и положено, начал закипать достаточно быстро.

Обращая внимания на активизацию подрагивающих конечностей, век, губ, а может даже и икр (на ноги Лиля обычно не смотрела), женщина-врач решила все-таки забацать фотосессию с живым гением в тот момент, пока он был еще не вполне живым. Она не без оснований полагала, что если пациент все же придет в себя, таких вольностей он может и не позволить.

И, как в воду глядела. В понедельник сделала фоточки, а сегодня в палате зафиксировано какое-то движение.

Лиля посмотрела в зеркало, освежила контур губ (скорее, машинально, но подразумевая «свидание»), и отправилась в бокс. Стенка уехала в нишу (ей нравилась футуристичность больницы и современные двери-стены, которые позволяли вкатить и выкатить каталку даже в том случае, если рядом идет человек), и система подняла яркость до полной.

Уважаемый всеми вокруг пациент пытался нелепо приподнять голову, и очень смешно щурился. Он определенно был в сознании. Теперь стоило выяснить, что именно сохранилось в этой голове. Доктор улыбнулась, вспомнив, как щелкала Адама с подрисованными тушью усиками, и вошла в палату.

О, а вот и идет кто-то. Стена уехала, а свет ударил по глазам совершенно нестерпимо. Свеееет, невольно протянул очнувшийся, почему-то осознавая, что сказать ничего не получается. Сузив глаза до щелочек (а где-то там в адамовом яблоке еще больше сощурился зрачок, уберегая палочки и колбочки от невыносимого количества фотонов), больной разглядел на фоне коридора темную фигура, вокруг которой растекался свет, обрамляя, подчеркивая и обволакивая. Очень похоже на madonna negre, но все-таки я пока не хочу встречаться с богоматерью. Первые мысли были путанными, а шутки туповатыми. Хорошо хоть сейчас я развлекаю сам себя, а мне и это смешно.

– Скажите, пожалуйста, где я?

– Это клиника Desenka. Или вы хотели услышать «в больнице»?

– Я, конечно, соображаю плохо, но о больнице догадался. Сейчас день или ночь? И у меня почему-то вылетело из головы ваше название. Раньше никогда такого не было. Всегда помнил, куда приезжал. А так, остается только анекдот вспомнить – «к черту подробности, город какой». Надеюсь, мы в Киеве или около?

– Да, мы в Киеве. А вы точно не помните, как к нам попали? (Лиля не удержалась от невинного троллинга). И да, сейчас ночь. Не знаю, планировали вы проводить ее со мной, но если что, после небольшого осмотра вы сможете снова лечь спать. Если захотите, конечно.

– Хм, должно быть, у вас мне сделали операцию. Впрочем, я особо ничего не чувствую, вероятно, наркоз не отошел. И хорошо, что ночь. С удовольствием проведу ее с вами. Если вы еще скажете, что завтра выходной, и у меня нет встреч, клиентов и работы, то эта ночь станет незабываемой.

– Завтра, точнее уже сегодня, суббота. Так что, можем закатить вечеринку.

– Суббота, отлично. Жаль, конечно, что футбол навернулся. Скажите, доктор, а я смогу в футбол, как Месси играть?

– Месси? Давненько не видела, чтобы он играл. Так что, можете попробовать.

– А как вас зовут? Извините, что перескакиваю. Я Адам, если что, но вы знаете, наверное.

– Меня зовут Лиля, вас я действительно знаю. Если вы позволите, раз уж вы проснулись, я бы хотела провести небольшое обследование, на время которого мы прервем наш невероятно увлекательный диалог.

– Вы доктор, вам и командовать, хотя в другой ситуации я бы предпочел другое распределение ролей.

– Угу, я наслышана, вернемся к этому позднее.

Больной, который пятнадцать лет был скорее мертв, чем жив, резко сменил статус, и Лиле уже было понятно, что он сохранил и личность и память, и когнитивные способности. Разумеется, лишь обследование покажет, что он все-таки потерял (или приобрел, кто знает – мозг все еще остается темной материей), но ночной флирт настраивал на оптимистичный лад.

Лиля сама взяла анализ крови, проверила рефлексы, заставила выполнить несложные упражнения, проверила способности к сложению, вычитанию, умножению и делению, на скорую руку покопалась в памяти, спросив о значимых событиях двадцатого века (эту стезю она выбрала, дабы не спросить случайно о том, чего бывший покойник не мог знать, и тоже старалась не копать глубоко, дабы не оказаться в неведомых дебрях).