Андрей Ренсков - Дети Барса. Туман над башнями (СИ)

— Ответь мне, почтенный Разза: раздражает ли тебя моя скорбь по первой жене? Ведь за эту неделю я ни разу не вспомнил о твоей племяннице, а вторая жена имеет те же привилегии, и, наверное, достойна такой же любви…

— Повелитель волен любить и карать кого угодно. Если это не входит в противоречие с законами королевства и…

«И Договором» — подумал Мануил. Раздражение, которое можно было бы списать на бессонную ночь, усилилось, стало острым и больным, как входящее в печень железо.

— И Договором, — подтвердили из тени. — Не изволит ли повелитель объяснить: зачем ему потребовалось моё присутствие? Ведь всё, что я докладываю, давно ему известно.

Мануил молчал. Ветер шелестел листьями пальм, играл со складками ткани, покрывающей золочёные доспехи гвардейцев. Внизу, скрытый под пеленой утреннего тумана, лежал Город, сердце его королевства. Он ещё не проснулся до конца: было слишком рано. Но ветер уже принёс во дворец невнятный шум — это лавочники начинали распахивать ставни и раскладывать товар, это портовые грузчики шли на работу, грохоча тяжёлыми сандалиями по гулкому деревянному настилу, это перекрикивались дневная и ночная стража. Наступал новый день, и никому из вновь открывших глаза не было дела ни до маленького сухого человека в тяжёлом кресле, ни до его скорби.

— Лекарь… Тот, который осматривал Тамилу. Тот, что принимал роды. Я велел тебе допросить его…

— Смерть королевы была естественной. Я скорблю, повелитель.

— Естественной? — Мануил вонзил пальцы в тёплый бок персика, пачкая их липким пахучим соком. — У неё ребёнок лежал в чреве поперёк. Колдовство ли это, или злой умысел, я не знаю. Я знаю лишь одно: это НЕ естественно.

— Такое случается, повелитель. — Голос Раззы был тих и бесплотен, словно его обладатель, одетый в облегающие чёрные одежды, слился с тенью, стал её частью, оправдывая все слухи о себе. — Следов колдовства обнаружить не удалось. Возможно, это удалось Верховному когену, но, смею предположить — нет, не удалось. Иначе, я бы уже знал.

Веки Мануила дрогнули.

— Я желаю видеть этого лекаря.

И снова короткое отрицающее движение головой:

— Его сердце не выдержало пытки иглами. Откровенно говоря, я удивлён, как ему удалось выдержать всё остальное.

— Получается, больше некому ответить за смерть моей любимой жены?

— Если мой король прикажет, виновные найдутся, и вид их страданий сделает его скорбь не такой острой. Однако думаю, повелитель понимает, что вина, взятая на себя под пытками, не всегда бывает настоящей. — Разза немного помолчал. — Кажется, я понял, для чего повелитель пригласил меня.

— И для чего же?

— Скорее всего, повелителю сообщили о слухах, которые бродят по Городу. Будто бы к кончине королевы приложили руку люди из моего народа.

— Её душа уже в Шеоле, — невпопад произнёс Мануил, и чёрный человечек почтительно замолчал. — Душа моего нерождённого сына тоже. Они скитаются в тумане, и Тамила кормит его грудью, в которой нет молока, только уголь.

— Это ужасно, повелитель, — сухо сказал Разза.

— Ужасно верить в такое? Увы — в это верили предки, и другой веры у меня нет. А во что верят у вас, в Накарре?

— Повелитель желает, чтобы я повторил общеизвестное?

— Именно, — подтвердил Мануил, разглядывая гвардейцев, застывших в боковых арках. Их глаза, сверкающие в прорезях шлемов, были полны гордости от оказанной им чести. Приказать бы им выбросить старика с балкона, пусть летит себе вниз чёрной птицей. Но нельзя — Договор запрещает. Воистину, короли — самые несвободные люди на земле.

— В Накарре не верят в богов. Мы верим в здравый смысл, завещанную предками мудрость и кровную месть.

— Но у вас же есть жрецы — эти странные старики с отрезанными веками. Чему они вас учат? Что станет после смерти с теми, кто слушает их слова?

— Смотрящие за горизонт — не жрецы. Чтобы понять, кто они, нужно родиться в Накарре. Да простит меня повелитель, но он снова задаёт вопросы, ответы на которые ему известны.

— Иногда короли бывают, капризны, как дети, — усмехнулся Мануил. — Так что ждёт тебя после смерти, а, Разза?

— Все воскреснут в назначенный час. Верховный Судья будет творить суд и назначит каждому наказание. До тех пор нам запрещено подчиняться законам, написанным людьми.

— Несомненно, кровная месть — гораздо лучший способ управления, чем законы, написанные людьми. — Мануил раздражённо поморщился. — Ну, хорошо, оставим вопрос о законах… Что, если человек прожил жизнь праведно, и не совершал дурных дел? Он тоже будет наказан Судьёй?