Трой Деннинг - Безумный бог

Сванхилда рывком подняла Дьюрина с земли:

- Тогда чего ты здесь разлегся? Показывай дорогу! - Она подтолкнула его в спину, затем протянула руку ко мне. - Не верю нашему везению!

Я схватил ее за руку и втащил обратно на лошадь:

- Я тоже.

Серафим Смерти проник в небесное царство, прозванное Механус, именно там, где хотел, через ночное небо над Замком Неусыпного Надзора, цитаделью Хельма Бдительного. Эта крепость была сама по себе небесным царством, гораздо больше любого королевства в Фаэруне. Она состояла из пяти концентрических тюремных помещений пятиугольной формы. Каждые несколько минут из-под земли доносился тяжелый глухой удар, все царство вздрагивало и поворачивалось ровно на одну пятую круга.

В самой центральной тюрьме, занимавшей еще больше места, чем весь Город Великолепия, известный своей величиной, находилась Караульная Башня Хельма. Эта башня выходила на пять сторон и поднималась на пять этажей выше любой постройки в Замке Неусыпного Надзора. Верхний этаж был надстроен стенами из стекла и окаймлен железным балконом/Внутри такого стеклянного помещения и находилась тюрьма Мистры, а Великий Страж нес дежурство снаружи, на железном балконе.

Серафим Смерти подождал, чтобы Замок Неусыпного Надзора повернулся еще на одну пятую круга и унес с собой Хельма, затем спикировал вниз и завис в воздухе на расстоянии алебарды от балконных перил. Оттуда ему хорошо была видна сквозь стеклянную стену тюрьма Мистры, больше похожая на пустой куб, нежели на черный ящик, - той части комнаты, где находилась тюрьма, словно вообще не существовало, что, в общем-то, так и было.

Снизу донесся глухой удар, и Караульная Башня повернулась еще на одну пятую круга.

Авнер перекинул на живот заплечный мешок, который с виду казался пустым, а на самом деле был набит всякой всячиной, включая несколько вещиц, выпрошенных у Келемвара. Серафим вынул из мешка три серебряных крючка и развесил их в воздухе в одну линию. После этого он пошарил на дне и ухватил краешек идеального зеркала, позаимствованного из тронного зала Келемвара. Пока он вытягивал зеркало, горловина мешка все время расширялась; оно оказалось в два раза выше его роста, но Серафим без труда достал эту громадину.

Шестеренки заскрипели, и Караульная Башня снова повернулась.

Серафим Смерти залетел за зеркало и нашел золоченую нить, которую заранее там прикрепил. Зацепив эту нить за первый серебряный крючок, он отлетел назад, освободил оставшуюся поверхность зеркала от мешковины и пропустил нить еще через два крючка. Когда дело было сделано, зеркало прочно висело в воздухе.

Караульная Башня опять повернулась.

Авнер достал из мешка маленький квадратик заговоренного стекла и прилепил его к обратной стороне зеркала, чтобы видеть все, что творится снаружи. После этого он достал магический пергамент и, свернув его конусом, начал тихо помахивать крыльями, чтобы зависнуть на одном месте. Он заставил себя дышать помедленнее, упросил собственное сердце не стучать так громко и приготовился ждать.

В глубине души Авнер вовсе не хотел менять свой удел, но его желания не имели значения. Келемвар в последнее время очень изменился, его больше не заботили судьбы смертных душ. Если Авнеру не удастся освободить Мистру и оправдаться в глазах Маска, то Повелитель Смерти наверняка подвергнет его какому-нибудь суровому наказанию, как любую другую Неверную душу.

И снова Караульная Башня со скрипом повернулась, принеся с собой Хельма, который уставился в идеальное зеркало.

- Стой!

От удивления Хельм даже не понял, что смотрит на собственное отражение. Перед ним стоял усталый человек, лысеющий длиннолицый воин с плечами, поникшими от тяжелой вселенской печали.

- Кто идет? - спросил Хельм. Серафим поднес к губам пергаментный конус и заговорил:

- Сам знаешь кто. - Казалось, что слова доносятся из зеркала, потому что воин шевелил губами вместе с Авнером, а голос его был очень похож на голос Хельма. - Если ты не можешь меня узнать, значит, слишком давно не поднимал забрала.

- Что? - возмутился бог.

Хельм Бдительный перевесился через перила и повнимательнее вгляделся в фигуру. Доспехи были совсем как у него, только потертые от времени и с множеством вмятин от тысячи проведенных битв. На щите его собственный священный знак - перчатка с крагами, а рукоять меча, висевшего на боку у этого старика, была украшена таким же огромным рубином. Тем не менее, этот рыцарь не держался гордо и величественно, как Хельм, - плечи у него сутулились, спина горбилась, он не отрывал взгляда от земли и выглядел таким же одиноким и унылым, как любой пленник, когда-либо сидевший в Караульной Башне.