Йоханн Лёвен: Сандулеак 69-202

–– И? Какими они становятся? – крикнул геолог и рванул рычаг вверх.

Дверь открылась.

–– Зло! – визгливо заверещал лекарь. – Они превращаются в лютое зло!

Каждая клетка в теле геолога задрожала от дикого, животного страха. Он пытался овладеть собой, когда услышал позади себя странный звук. Кое-как он смог повернуть голову и посмотреть через плечо. То, что он увидел, наполнило его невыносимым ужасом, и он оцепенел. Лекарь тоже взглянул назад. Его глаза расширились от необъятного страха, он побледнел и рухнул на колени. Но его шок возродил в нём давно забытый человечеством инстинкт самосохранения. Вместо того, чтобы потерять сознание, лекарь пополз наружу. На улице он собрался с силами, встал и поплёлся на прогибающихся ногах прочь, обходя мёртвых.

А геолог не смог этого сделать. Будто парализованный, он оступился, ударился боком о дверную раму и сполз по ней на пол. Он лежал на спине и не мог отвести глаз от непередаваемого, воплотившегося в живую материю кошмара, который приближался к нему тяжёлой поступью.

Это существо высотой в два с половиной метра шло на задних ногах, имело две руки и его тело напоминало человеческое. Но его страшная, уродливая морда не походила на человеческое лицо даже отдалённо. Она была вытянута вперёд и завершалась огромной пастью. Нижняя губа была слева вывернута вниз, по ней стекала вязкая слюна. Пасть существа была полна острых зубов, а по бокам из неё торчали грубые, загнутые наверх бивни. Два ровных конических клыка по двадцать сантиметров длиной торчали слева и справа из пасти прямо вперёд. Они были заостренны, и на конце каждого располагалась маленькое круглое отверстие. Рожа существа была измазана человеческой кровью. Половых органов у него не было, зато оно имело хвост, который беспрестанно дёргался из стороны в сторону. Под кожей существа бугрились огромные мускулы. Сама кожа имела грязный жёлто-зелёный цвет и была бо́льшей частью неестественно гладкой, абсолютно без морщин, как будто состояла из полированного камня. Но в некоторых местах она была покрыта противными пустулами и лопнувшими пузырями, затянутыми гнойной слизью. Вокруг них торчали пучки из растрёпанных волос и щетины. Между ними просвечивали сквозь кожу неритмично пульсирующие, омерзительно чёрные как смоль вены.

Существо застыло над геологом, как будто какое-то мгновение колеблясь в своих явно гнусных намерениях. Потом оно нагнулось. Его медленное, сдавленное дыхание источало смердящий запах гнили. Задыхаясь от этого зловония, геолог онемело смотрел расширенными от страха глазами, как медленно стала открываться когтистая правая лапа существа. Внезапно оно замерло и утробно заревело. Его гротескное тело изогнулось от боли. Его мускулы будто бы закипели под кожей. Существо приподняло левую руку, которая была неестественно огромной, но всё ещё напоминала человеческую. Внезапно пальцы судорожно загнулись. Ногти треснули, оторвались и четыре упали на пол, а ноготь мизинца остался висеть на клочке кожи. Существо уставилось на свою левую руку. Тяжёлые капли чёрной крови и слизистого зеленоватого гноя начали вытекать из кончиков пальцев. Вместе с ними выползли изгибающиеся когти. Как только они закончили расти, существо осмотрело лапу. Сквозь открытую дверь дунул ветер и пошевелил длинные волосы на левом виске существа.

Оно опустило голову и геолог взглянул в его рожу. Существо вновь нагнулось, и капля человеческой крови, которая стекала с прямых клыков, упала на щёку геолога. Но страшнее того, что ему сейчас предстояло, чудовищнее страшного превращения и смрада смерти, который исходил от существа, было нечто другое. Несмотря на абсолютно извращённые черты в зверином оскале застывшей рожы, геолог узнал в существе того человека, который ещё совсем недавно был его лучшим другом.

–– Гуль, не надо, – прошептал он, беспомощно произнося приятельскую кличку своего лучшего друга.

Существо замерло. Глубоко подо лбом сидящие глаза, красные из-за лопнувших в них кровяных сосудов, немного сузились. С дикой надеждой геолог смотрел в них. В глазах существа мелькнула призрачная тень последнего остатка человеческого сознания. В этот момент геологу показалось, что Гулос отчаянно пытается противостоять тьме, которая заволакивала остатки его разума.

Но эта попытка сразу же угасла, необратимо и навсегда. Вместе с ней погасла и последняя искорка надежды геолога. Безжизненно застывшие глаза чудовища сфокусировались на нём беспощадным, спокойным и бездушным взглядом, полным лютой демонической злобы.