Артем Белов - По ту сторону клетки

– Привет, Грегор! Я – твоя новая смотрительница. Как настроение?

– А где Алиса?

– Алиса? Какая Алиса?

– Та женщина, что была до вас.

– Она… перетрудилась, и ее отправили на отдых.

– Вот, значит, как… – с сомнением в голосе произнес я.

– Ну что, – улыбнулась новенькая, – как ты себя чувствуешь?

– Спасибо, хорошо. Настроение нормальное.

Во мне зашевелилось странное чувство; обычно открытый для общения, я совершенно не желал говорить с новой смотрительницей. Мне ни с кем не хотелось разговаривать, кроме разве что профессоров, да и то не всех. Ведь теперь я знал – стоит мне сказать что-то, что выведет смотрительницу из себя, как тут же прибегут охранники с электрожезлами. Но та, внимательно разглядывая мое лицо, игриво погрозила пальцем, а рот ее расплылся в широкой теплой улыбке.

– Грегор, не замыкайся в себе! У меня для тебя есть небольшой подарок.

Меня кольнуло любопытство.

– Подарок? Какой подарок? Игрушка?

– Протяни руку.

Я сунул руку между прутьев решетки, раскрыл ладонь; смотрительница опустила в нее что-то маленькое и холодное, и я почувствовал касание металла. Я поднес ладонь к глазам на ней лежали новенькие электронные часы. От удивления и радости мне перехватило дыхание.

– Часы! – выдохнул я. – Наконец-то часы! Спасибо!

Не в силах сдержать эмоций, я помчался по клетке, пробегая круг за кругом. На каждом кругу я встречался взглядом со смотрительницей; она посмеивалась, черкая что-то в блокноте. «Снова обо мне», – мельком подумал я. Через несколько минут беспрерывного бега, я с размаху сел, запыхавшись, и стукнул ладонями по полу. Часы тут же оказались у меня на запястье, и я начал наблюдать за сменой маленьких цифр – девять часов и тридцать минут. А теперь – девять часов, тридцать минут и пара секунд… а теперь… голос женщины вывел меня из транса.

– Но и это еще не все, Грегор.

– У меня же вроде не сегодня день рождения…

– Ничего, придумай себе какой-нибудь другой праздник, – улыбнулась женщина, – это от нас всех.

Она просунула через прутья решетки какой-то сверток. Я поспешил разорвать шуршащую коричневую бумагу, и под ее складками оказалась одежда – как раз мне по размеру. Шорты и желтая майка с пальмами. Такая яркая!

– Не знаю, как вас благодарить! Оба моих желания – и сразу в один день! – не теряя больше ни секунды, я напялил на себя одежду, став похож на лохматого пляжника.

– Не скучай, Грегор. Увидимся завтра!

Я помахал ей рукой на прощание, а все время до еды провел за разглядыванием пальм на новой майке. День из обычного неожиданно превратился в праздничный, хоть я и прекрасно осознавал, что все эти обновки получил только потому, что меня хотели задобрить. Впрочем, меня это не волновало: главное, что часы теперь крепко сидели на моем запястье. После обеда люди в масках принесли кипу новых книг, в основном по различным наукам – как раз тем, каких мне очень не хватало. Теперь-то у меня в руках было все необходимое, чтобы начать собственные исследования! Профессора могли подождать со своими лекциями; у меня в голове прятались крайне интересные теории, которые требовали немедленной проверки. И, окажись проверка успешной, у меня мог появиться шанс… на освобождение.

Опасаясь на мой счет, пачкая бумагу подозрениями и наблюдениями, мои тюремщики были совершенно правы – разумеется, я не собирался проводить всю жизнь в клетке. Раз природа наделила меня разумом, который они звали «гениальным», то я не заслуживал такой участи. Художественные книги только сильнее убедили меня в этом. Бесконечными ночами, когда я не мог уснуть и только ворочался в клетке, перекатываясь с боку на бок и обдумывая все на свете, представляя себе, что может принести будущее, я представлял себя и самого профессором, который посвящает все свое время борьбе с невежеством и незнанием. И темой, которая интересовала и занимала меня больше всего остального, были исследования природы времени. Начать я планировал в этот самый момент. Между мной и свободой не хватало только одного простого звена – часов, и маленький «бунт» помог решить проблему. Теперь у меня были новенькие электронные наручные часы; но точны ли они? Не было на свете вопроса важнее. Я еще не мог сформулировать свои мысли конкретно, потому что до сих пор никуда их не записывал, а пишущих инструментов, кроме мела, мне не полагалось. Оставлять такие важные выкладки на полу тоже не стоило – как знать, что могло взбрести в голову людям в масках, заметь они их? Но теперь мне как никогда нужны были чернила.