Артем Белов - По ту сторону клетки

– А иначе что? Ударите меня током? Вы, я смотрю, храбрецы каких поискать – все на меня одного, да еще и в клетке…

– Захлопни пасть. Отдавай блокнот или получишь разряд.

– Я не собираюсь отдавать ей этот никчемный…

Стражник сделал внезапный выпад, и жезл уперся мне в грудь; молния тут же сползла с него и ужалила, словно оса. Ток жестоко меня тряс, а я не мог ничего поделать с собственным телом. Все мышцы свело судорогой, и, в конце концов, мои руки выпустили записную книжку. Охнув, я грудой свалился на пол.

– В следующий раз будешь послушнее! – я почувствовал, как охранник снова ткнул меня жезлом, и мышцы судорожно задергались.

Сквозь туман, застилавший глаза, я видел, как уходила Алиса, грязно ругаясь на каждом шагу.

– Все, хватит с меня! Не могу больше так работать!

Охранники убрались прочь и заперли за собой дверь, оставив меня наедине с болью.

На следующий день все вели себя так, будто ничего не произошло. Я с подозрением принимал пищу от лживых людей в масках, а свободное время проводил, медленно вращая калейдоскоп. Какие же он показывал яркие узоры! Казалось бы, такая простая вещь, ничего в ней особенного нет; но если вокруг одна лишь белизна да прутья клетки, то осколки разноцветного стекла превращались в драгоценные камни. Рацион, к моему удивлению, ни капли не поменялся; я думал, что за бунтарское поведение мне сократят порции или придумают какой-то еще способ наказать. Но все оказалось по-старому. Мне даже пожелал приятного аппетита «кормилец», чего никогда не случалось раньше.

После обеда пришел профессор Бернштейн. На лице его блуждала нервная улыбка, глаза его то и дело бегали, иногда выстреливая в меня опасливыми взглядами. Похоже, он слышал об инциденте и не очень-то желал ничему меня учить.

– Привет, Грегор! Как поживаешь? С новыми силами за новые книги? – профессор наигранно рассмеялся.

– Можете не стараться, я же вижу, что вам на самом деле не весело.

Улыбку с лица ученого будто стерли ластиком. Он скривил губы и поправил воротник халата.

– Что ж… в таком случае… давай лучше сразу перейдем к занятию.

Я с интересом повернулся:

– А какая сегодня тема?

Заметив мое любопытство, Бернштейн приободрился и стал вести себя чуть смелее.

– Сегодня я хотел рассказать тебе об основах оптики, преломлении света…

– Скукотища, – я снова отвернулся, уперев взгляд в груду игрушек, – я все это уже знаю. Я сам сформулировал нужные теоремы и вывел основные законы, которые, между прочим, куда точнее ваших. В современную теорию закралась непоправимая ошибка!

– Что? О чем ты говоришь?! Какая ошибка?

– Оптика не учитывает зон временного сдвига. Вы не знаете, как эти области преломляют свет!

– Но позволь, Грегор, что такое эти «зоны сдвига», о которых ты толкуешь? Я преподаю в крупнейшем университете страны вот уже тридцать лет, а никогда о них не слышал…

– Потому что вы узко мыслите. Это мои собственные соображения и исследования! Но их я не хочу обсуждать с вами. Ни с кем из вас.

– Ну, хм… – Бернштейн откашлялся, – тогда чем бы ты хотел заняться? Что тебе было бы интересно? Может, я все-таки могу тебе рассказать что-то новое?

Я призадумался.

– Можете. Расскажите поподробнее о теории относительности. Только очень подробно.

Глаза профессора загорелись.

– Частной или общей?

– Начнем с частной. У меня есть несколько вопросов, я их записал…

Только сейчас Бернштейн додумался опустить взгляд и посмотреть на пол моей клетки. Он весь был покрыт вопросами, которые я аккуратно записывал мелом. Профессор ушел ближе к ужину – мы много времени провели в спорах, таких жарких, что лицо Бернштейна из бледного стало красным, как один из осколков в калейдоскопе. Меня так увлекла дискуссия, что я совершенно позабыл и про то, что меня всего день назад били электрожезлами, и про режущий слух визг Алисы. Судя по всему, профессор тоже остался доволен – перед уходом он пообещал в следующий раз подготовиться более основательно и протянул мне руку через прутья решетки. Я неуверенно пожал его маленькую ладонь.

– Ты умнее всех, кого я когда-либо в жизни встречал. Не я должен к тебе приходить с учебниками, а тебя бы отправить в наш университет, провести пару уроков для профессоров.

– Спасибо. В следующий раз я все-таки расскажу вам о своей теории временных зон.

– Тогда принесу побольше тетрадей и ручек, – улыбнулся Бернштейн.

Следующий день стал особенным. Утром, раньше обычного, я услышал знакомый стук каблуков. Уже заготовив самые обидные слова, какие только знал, я подошел к решетке и увидел… не Алису. Женщина с темными волосами, с новеньким блокнотом и полной чернил ручкой, словно саму ночь закупорили в пластмассовом корпусе. Алису, похоже, уволили после инцидента со мной, или же она решила все бросить сама.