Пэт Мэрфи: Город несколько лет спустя

Мисс Мигсдэйл мрачно взглянула на него.

– Не меняй тему. Он вздохнул.

– Возможно, ты права, и нас ждет новая беда. Но вспомни, что было, когда Черные Драконы попробовали захватить Даунтаун. Город сам расставил все на свои места.

– Привидения… – проворчала женщина. – Город напугал их привидениями. А что, если нам придется противостоять тому, кого не страшат бесплотные духи?

– Не понимаю я твоей паники. Если что-то должно произойти, оно произойдет, и, что бы то ни было, мы найдем способ встретить его достойно.

Она лишь пожала плечами, задумчиво наблюдая за Дэнни-боем и Гамбитом. Маленький Томми, сын Руби, помогал им, точнее, путался под ногами. Луч света упал на рефлектор, и вокруг запрыгали солнечные зайчики, а мисс Мигсдэйл вдруг почувствовала пронзительную грусть. Так бывает, когда смотришь на фотографию из счастливого прошлого, вспоминая лучшие дни.

– И о Леоне ничего не слышно, – прошептала она, выдав наконец истинную причину своей тревоги.

Торговец Леон был одним из тех, кто приносил ей новости из всех уголков штата Калифорния. Она ждала его еще неделю назад, а он все не появлялся, и тревога росла…

– Мало ли, что могло его задержать, – попытался успокоить ее Ученый.

– Конечно, ты прав. Но по ночам мне кажется, что волны шепчут предупреждения.

Она зябко поежилась и, заметив, как Ученый сжал кулаки, грустно добавила:

– Не говори мне, что ты не чувствуешь ничего такого.

– Да, возможно, – неохотно признал тот, обнимая ее.

Мисс Мигсдэйл почувствовала слабое облегчение. Упрямый зануда, но до чего отличный друг! Вместе они встретят любую беду.

За шестнадцать лет до того, как мисс Мигсдэйл нашла послание в бутылке, Мэри Лоренсон произвела на свет дочь. Лежа на двуспальной кровати в заброшенном сельском доме и изо всех сил цепляясь за латунное изголовье, женщина пыталась сдержать крики боли. Впрочем, уже очень скоро она бросила бесполезные попытки – какой смысл истязать себя, если никто все равно не услышит. Казалось, что стонет кто-то другой, – да, эти звуки родятся в ее горле, но она имеет над ними не больше власти, чем над своим измученным телом.

Мэри была одна. А ведь в Сан-Франциско одиночество казалось таким желанным! Тогда она мечтала убежать на край света и спрятаться, отгородиться от всего мира. Теперь пришло время расплаты. Схватки начались ближе к вечеру, в полночь отошли воды. Сейчас снова был день, солнечный и теплый.

Когда адская мука разжимала на несколько минут когти, Мэри слышала пение птиц в ветвях миндального дерева, протягивающего ветви в распахнутое окно. Но потом снова начинались схватки, и она не слышала ничего, кроме собственных стонов и бешеного стука сердца. На протяжении долгих часов женщина отчаянно старалась дышать правильно, расслабляться, как учили на курсах, но тело отказывалось повиноваться. Она сдалась в этой изнурительной борьбе и теперь лишь пыталась найти удобное положение, чтобы хоть как-то ослабить боль. Ее руки метались по постели, цепляясь за влажные от пота простыни, но облегчения не наступало.

Разум тоже отказывался повиноваться. Мысли вышли из-под контроля, и в редкие минуты просветления несчастная осознавала, что галлюцинирует. Сначала рядом с ней на кровати сидел покойный муж. Сострадательно глядя женщине в лицо и нежно сжимая ее пальцы, он шептал слова утешения и убеждал дышать по правилам. Она пыталась объяснить ему, что ей сейчас ну совсем не до этого, что она устала, ей страшно и невыразимо больно.

– Помоги мне! Черт бы тебя побрал, разве ты не видишь, как мне плохо, ну помоги же!

Призрак безмолвно растаял в солнечном свете, заполняющем комнату, а она, выкарабкиваясь из бездны отчаяния, осознала, что вовсе не солнце освещает ее лицо. Сияние и тепло исходили от фигуры, склонившейся над ее изголовьем. Сквозь слезы Мэри увидела крылья за спиной Ангела.

– Я помогу тебе, не бойся. Только позволь мне дать имя твоему ребенку.

Мэри ощущала присутствие божественного создания физически, как за несколько секунд до этого чувствовала схватки, боль и смерть, присевшую на краешек ее кровати.

– Господи, что угодно, только помоги мне, – простонала она, выгибаясь навстречу спокойному теплу.

Вспышка света заставила ее зажмуриться, она собрала последние силы и сконцентрировалась. Тужась, женщина ощутила, что ребенок готов покинуть ее тело. Когда это произошло, боль наконец-то отступила.