Кристи Лоовус - Архетипы вечности

По правую руку от главаря стоял охранник, ну или воин, если использовать более древний термин. Он был очень темнокожий, но всё же не негроидной расы (видимо, истинных представителей чёрной элиты было мало и среди дикарей). Его лысый череп сверкал как клинок холодного оружия, высокие скулы, густые брови, тяжёлый подбородок, жилистая шея, широченные плечи – я не был уверен, что смог бы противостоять его нападению, даже будучи вооружённым шокером или чем посерьёзнее. Мощная грудь вздымалась, а ноздри широко раздувались при каждом вдохе, но всё же мне было понятно, что пока он настроен скорее нейтрально, чем агрессивно. Его торс едва прикрывал кожаный жилет, на ногах были узкие тёмные штаны длиной чуть ниже колена. Он тоже был бос, но это смотрелось гармонично, будто он собрался выступать на спортивном состязании. Вся его поза, широко расставленные ноги, лёгкое напряжение мышц напоминали какую-то боевую стойку. Я не заметил у него никакого оружия, но, думаю, оно ему и не требовалось для того, чтобы быть машиной смерти. От правого плеча под жилетку уходил рваный шрам, общую площадь и глубину которого мне было страшно представить.

Не могу сказать, что женщины племени выглядели скромнее. Позади справа стояла древняя старуха, на первый взгляд, такая дряхлая и задеревеневшая, что я вообще не понимал, как она могла ещё передвигаться, тем более сквозь дремучие леса. Она напомнила мне древнюю птицу грифа: лохматая седая голова на тонкой шее, неприязненно вытягивающаяся вперёд, с носом-клювом, нависающим над почти исчезнувшими от старости губами, мелкие слезящиеся красноватые глаза. При этом старуха явно принарядилась для встречи – её длинное, до земли, платье было простого свободного кроя, но сшитое из множества ярких лент и всё украшенное круглыми и ромбическими кусочками зеркального материала. В её одеянии преобладали оранжевый, жёлтый, красный цвета. Вместе с отражающими солнечный свет зеркальцами наряд будто был живым пламенем. На голове она несла занимательный убор, с высоким ромбическим фронтом, украшенным геометрическими узорами по контуру и по сторонам. Босые ноги и руки были увешаны десятками, если не сотнями тонких браслетов из красноватого металла, возможно, меди. Несмотря на в целом непривлекательную внешность, шаманка располагала к себе. В ней чувствовалась такая древняя мудрость, которая не принимает ничьих корыстных сторон, а действует в точности так, как необходимо для достижения великих целей всего человечества. Осталось убедить её, что наши цели действительно великие.

Ну и наконец, последняя дикарка. Самая молодая из аборигенов, высокая, мускулистая, менее смуглая, чем шаман, но тоже с чуть раскосыми глазами и тяжёлыми чёрными волосами, искусно убранными в сложную причёску, скрывающую их истинную длину и богатство. Причёска была зафиксирована филигранно выполненными украшениями из светлого блестящего металла. Кажется, она была слепа – за длинными ресницами и прикрытыми веками я не видел её зрачков, лишь белки изредка сверкали на смуглом лице. Рот чуть приоткрыт, то ли в презрительной усмешке, то ли в индифферентной расслабленности. Из одежды – белое платье без рукавов, чуть ниже колен, подпоясанное витиеватым ремешком, сплетённым из кружева, полосок ткани и серебристых металлических деталей. Платье также отливало светлым металлическим блеском, так как было вышито серебряной нитью, попеременно повторяя то филигранные узоры с украшений в её собственных волосах, то ромбические мотивы наряда старухи, то волнистые линии с балахона шамана. Девушка была обута в такую же пятипалую обувь, как и вожак, но её пара была сделана точно не из кожи, а из ткани, кружевной и вышитой серебром выше лодыжки и плотной на ступнях. Что-то внутри меня сжалось от неопределённого чувства, замешанного одновременно на животном страхе и на непреодолимом желании расспросить дикарку о том, как живёт её племя.

Я вышла из оцепенения, расправила плечи и сделала шаг вперёд. Во время обучения мне объясняли, что представители этноплемён часто появляются внезапно. Иногда их приходится ждать несколько суток, иногда же они приходят за считаные часы. Мы пока еще не могли выяснить, каким способом они узнавали о наших прилётах и как добирались до негласно оговоренного места встречи. Но даже зная всё это, я чувствовала себя неуверенно. Они действительно смогли застать и меня, и команду врасплох. Ещё толком не проснувшиеся, не освоившиеся на новом месте, в непривычных костюмах и без комфортной иллюзии внешности, мы были почти что голые перед ними, уязвимые, нелепые, неуклюжие. Конечно, имел значение и их экстравагантный вид, ведь я понимала, что все внешние атрибуты есть реальные вещи, а не визуальные порождения блока персонифицированной реальности. Тем не менее мне надо было взять себя в руки и преподнести наши дары, наши входные билеты на самое важное представление этого года, а возможно, и всей моей жизни.