Джек Вэнс - Ночной огонь

Альтея, такая же стройная, как ее муж, отличалась несколько более жизнерадостным и бодрым темпераментом. Сама того не подозревая, она была почти привлекательна — благодаря ярким золотисто-карим глазам, приветливому выражению лица и каштановым кудрям, причесанным без претензии на стильность. Лучезарный оптимизм позволял ей без труда справляться с изредка обострявшейся раздражительностью Хильера. Ни Хильер, ни Альтея не участвовали в ревностной борьбе за признание престижа, преобладавшей в жизни большинства сограждан; они не состояли членами каких-либо клубов — у них не было никакой «весомости». [3] См. ниже примечание, посвященное социальному статусу на Галлингейле. Сферы их профессиональной специализации настолько гармонировали, что им удавалось заручаться финансированием совместных экспедиций на другие планеты.

Одна из таких экспедиций привела их на полуцивилизованную планету Камбервелл в системе звезды Роберта Палмера. Прибыв в обветшалый космопорт Танцига, они арендовали аэромобиль и сразу отправились в поселок Сронк у подножия Ворожских холмов на краю Дикоягодной степи, где намеревались изучать образ жизни и записывать музыку цыган племени вонго, кочевавших по степи восемнадцатью таборами.

Вонго — народ, любопытный во многих отношениях. Долговязые сильные мужчины, длинноногие и длиннорукие, вели исключительно подвижный, даже атлетический образ жизни и гордились способностью перепрыгивать через кусты колючего терновника. Ни мужчины, ни женщины не могли похвастаться приятной внешностью. У них были грубые черты лица, матовая кожа розовато-сливового оттенка и продолговатые мясистые головы с копнами лакированных черных волос; мужчины лакировали также подстриженные «лопатой» короткие бороды. Мужчины обводили глазницы белыми кольцами, чтобы подчеркнуть свирепость черных глаз. Высокие полногрудые женщины с пухлыми щеками и крупными горбатыми носами подстригали волосы «под горшок» на уровне ушей. Представители обоих полов носили красочные одежды, расшитые зубами мертвых врагов из чужих таборов, добытыми в процессе нескончаемой кровной мести. Цыгане вонго считали воду растлевающей, лишающей воли, презренной жидкостью — ее избегали любой ценой. Ни один вонго не позволял себе мыться с младенчества до смерти, опасаясь лишиться магической, свойственной только ему одному вязкой субстанции, сочившейся из кожи и являвшейся источником маны. Жажду вонго предпочитали утолять зловонным пивом.

Таборы враждовали согласно изощренным правилам, предписывавшим различные способы убийства. Кроме того, вонго калечили и злорадно уродовали пленных детей, тем самым превращая их в неприкасаемых парий в глазах родителей. Нередко родители, исполненные отвращения, изгоняли таких детей в степи, где они бродили в одиночку, становясь наемными убийцами и игроками на двойной флейте — инструменте, запретном для всех остальных музыкантов. Каста музыкантов-убийц включала и мужчин, и женщин; все они должны были носить желтые шаровары. Если женщина из этой касты беременела и рожала, она тайком оставляла младенца в яслях родного табора, где к такому ребенку относились с терпимостью, воспитывая его в традициях племени.

Четыре раза в год таборы вонго собирались на традиционных стоянках. Музыканты из племени, пригласившего других, хвастливо демонстрировали навыки, пытаясь заслужить почтение музыкантов-соперников из враждебных кланов. Соперники, разумеется, безжалостно высмеивали музыку хозяев стоянки, после чего им позволялось самим показать, на что они способны; убийцам-одиночкам разрешалось играть на двойных флейтах. Представители племени хозяев исполняли самую сокровенную колдовскую музыку предков, а музыканты из других таборов пытались ее имитировать, чтобы приобрести власть над душами цыган из клана, чью музыку они похитили. Таким образом, музыкой определялось преобладание одного табора над другим, и любого, кто пытался ее записывать, немедленно душили. Для того, чтобы безопасно запечатлеть музыку вонго, супруги Фаты пользовались потайными миниатюрными устройствами, не поддававшимися обнаружению без специальной аппаратуры. «Отважный музыковед-первопроходец вынужден прибегать к отчаянным средствам!» — подшучивали над собой Хильер и Альтея.

Для инопланетянина посещение стоянки вонго было рискованным предприятием в любое время, а в периоды ежеквартальных межплеменных сборищ опасность резко возрастала. Любимое времяпровождение еще не остепенившихся сорвиголов заключалось в том, чтобы похищать и насиловать девушек из другого табора, что вызывало суматоху и галдеж, но редко приводило к кровопролитию, так как подобные вылазки считались неизбежными проказами молодежи — причем, скорее всего, дело обходилось не без содействия девушек. Гораздо более серьезным инцидентом становилось похищение вождя или шамана, сопровождавшееся вымачиванием похищенного и его одежды в теплой мыльной воде, лишавшей жертву многолетних наслоений священного выпота. После купания пленнику сбривали бороду, а к его мошонке привязывали букет белых цветов, после чего опозоренному позволяли украдкой вернуться в родной табор — голому, безбородому, мытому и потерявшему ману. Оставшаяся после купания вода тщательно выпаривалась; в результате похитители становились обладателями кварты желтого, вязкого, вонючего дистиллята, применявшегося при отправлении магических обрядов.