Джек Вэнс - Языки Пао. (Роман)

Взаимоотношения студентов носили формальный характер — их нельзя было назвать ни дружескими, ни враждебными. Пристальный интерес у молодых раскольников вызывали всевозможные аспекты процесса воспроизведения потомства. Беран, воспитанный в паонезских традициях скромности и умеренности, сперва был несколько подавлен этим обстоятельством, но привычка сделала свое дело, и он перестал смущаться по этому поводу. Он обнаружил, что престиж на Расколе зависел не только от интеллектуальных достижений, но и от числа особей женского пола в дортуаре раскольника, от числа его сыновей, сдавших вступительные экзамены, от степени внешнего и умственного сходства сыновей с их родителем, а также от собственных достижений сыновей. Некоторые наставники заслужили большое уважение в этом отношении, причем чаще других, пожалуй, упоминалось имя лорда Палафокса.

К тому времени, когда Берану исполнилось пятнадцать лет, Палафокс состязался в престиже с самим лордом Каролленом Вампельте, верховным наставником Института. Беран не мог удержаться от того, чтобы в какой-то степени отождествляться со своим покровителем и испытывать гордость по этому поводу.

Через пару лет после достижения половозрелого возраста студент мог ожидать, что покровитель предоставит в его распоряжение девушку. На этой стадии развития Беран стал молодым человеком приятной внешности, стройным, почти хрупким. У него были темно-коричневые волосы, большие серые глаза и задумчивое выражение лица. В связи с его экзотическим происхождением и некоторым отчуждением между ним и коренными раскольниками, Берана редко приглашали участвовать в тех рудиментарных групповых занятиях и развлечениях, какие устраивались студентами. Когда он наконец почувствовал гормональное оживление в крови и стал размышлять о девушке, которую он мог получить в дар от Палафокса, Беран совершил одинокую прогулку в космический порт.

Беран выбрал тот день, когда должен был прибыть корабль, совершавший регулярные рейсы с Узловой планеты, и зашел в здание терминала сразу после приземления лихтера, стыковавшегося с кораблем на орбите. Многолюдность космического вокзала привела его в замешательство. С одной стороны молчаливой, почти апатичной вереницей стояли женщины, отбывшие срок службы, вместе с дочерьми и теми сыновьями, которые не сдали отборочные экзамены. Женщинам этим было от двадцати пяти до тридцати пяти лет; теперь они возвращались на родные планеты, получив крупные суммы денег — остаток их жизни был полностью обеспечен.

У платформы под навесом вокзала появился нос космического челнока. Двери раздвинулись — из челнока гурьбой высыпали молодые женщины, с любопытством поглядывая по сторонам и пританцовывая от порывов холодного ветра. В отличие от женщин, отбывших срок, новенькие нервничали и капризничали, демонстрируя вызывающее пренебрежение и скрывая тревожные предчувствия. Они рыскали глазами в толпе, торопясь узнать, кто окажется тем мужчиной, которому им суждено было принадлежать.

Беран смотрел на них, как завороженный.

Вожатый отдал краткий приказ; прибывшие племенные самки выстроились в длинную очередь, пересекавшую зал ожидания, чтобы пройти регистрацию и получить квитанции. Беран подошел поближе и встал около одной из самых юных девушек. Она взглянула на него большими, широко расставленными глазами цвета морской волны, после чего внезапно отвернулась. Беран хотел заговорить с ней — но придержал язык и отошел на пару шагов. Эти женщины вызывали у него странное ощущение. В них было что-то знакомое, что-то напоминавшее о приятном прошлом. Женщины разговаривали — Беран прислушался. Он прекрасно понимал их язык.

Беран снова подошел к девушке, взиравшей на него довольно-таки недружелюбно.

«Вы прилетели с Пао? — удивленно спросил Беран. — Что паонезские женщины делают на Расколе?»

«То же, что и все остальные».

«Но раньше здесь не было паонов!»

«Какое тебе дело до паонов?» — ожесточенно спросила девушка.

«Мне интересно, я сам родился на Пао!»

«Тогда ты должен знать, что делается на Пао».

Беран покачал головой: «Меня увезли оттуда сразу после смерти панарха Айелло».

Девушка тихо произнесла, глядя куда-то вдаль: «Тебе повезло, дела идут плохо. Бустамонте обезумел».

«Он посылает женщин на Раскол?» — тоже понизив голос, напряженно спросил Беран.

«Примерно сотню в месяц — тех, кого продали родители и тех, кто осиротел из-за переселений и смуты».