Геннадий Тарасов - Призрачный мой дом

– Стреляйте, – сказал он. – Туда.

Мягко придерживая женщину за плечи, чуть повернул ее, помогая прицелиться.

Девица, держа пистолет двумя руками, навела его на мишень, а потом, неожиданно и резко, так же удерживая его перед собой, повернулась к Сержу.

– А куда здесь нажимать? – спросила она и пальчиком с накладным ногтем показала: – Сюда? Ой!

Спуск у пистолета работал легко, только прикоснись. Он и сработал. Выстрел случился внезапно, неожиданно. Пуля, расталкивая воздух, точно поршень, ввинтилась в небо в сантиметре над головой Сержа. Испугаться он не успел, как вообще ничего не успел с той девицей сделать. Кротов находился рядом. С криком «Стоп! Все стоп! Прекратить стрельбу!» он подскочил к девице и отобрал у нее пистолет.

– Что вы тут, совсем мозги отключили? Куда смотрите? – набросился он на Сержа. – Да вы полуофицер еще! Кто вас только из училища выпустил? Идите к автобусу, от греха подальше, без вас обойдемся!

До конца стрельб Серж курил в сторонке. Настроение было безнадежно испорчено, будущее выглядело мрачным. Даже то, что он мог бы сейчас лежать тут же, на земле, с дыркой в голове и в полном безразличии к табакокурению, но не лежит, не радовало. Девица в розовом издали поглядывала в его сторону, но подойти не решилась. Позже Серж узнал, что она – жена Хостича, Оксанка, Юра сам за нее извинялся.

А вот с Кротовым отношения у Сержа испортились навсегда, и после того случая на стрельбище было между ними еще несколько стычек мелких и покрупней. Тут все сложилось для Сержа не слишком удачно. Возможно, он просто высунулся не вовремя, или случай вытолкнул его вперед – там, где не следовало. Но, видимо, главная причина заключалась все же в личности Кротова.

Кротов был карьеристом по складу характера, но по жизни – карьеристом-неудачником. Должность заместителя начальника штаба по режиму оказалась для него ловушкой. В свое время он думал, что легко с нее перескочит выше, но годы шли, а ничего не происходило, и чем ясней он понимал, что пик его карьеры позади, тем сильней портился его характер. Он стал законченным мизантропом – вообще, и по отношению к молодым перспективным, олицетворением которых для него являлся Серж, в особенности. Поджарый, седой, похожий на Гриценко в роли Вадима Рощина, только без усов. Плюс темные очки и запах коньяка, которым Кротов стал частенько лакировать действительность, особенно по выходным, доводя свой образ до совершенства. «Темные очки запаха не устраняют», – посмеивались в штабе. Кто-то ловкий на язык придумал Кротову прозвище – штабс-подполковник, и оно приклеилось. Но ЗНШ внимания на досужие разговоры не обращал. К тому же, дело свое он знал и обязанности выполнял безукоризненно. И тут – такой провал. В общем, было от чего Сержу держаться настороже, чего опасаться.

– Входите, Таганцев!

Кабинет Кротова был скорее пуст. Стол буквой Т, пара стульев, шкаф, сейф, причем все это сконцентрировалось в дальней половине комнаты, если разделить ее воображаемой линией, у окна, под которым, спиной к нему, восседал сам подполковник. От входа до середины, комната оставалась совершенно пустой. Никаких признаков чинопочитания в виде портретов начальников, только голые выбеленные стены. В качестве единственной индивидуальной черты служебного помещения – его необыкновенная чистота. Полы выскоблены, пыль протерта, паутина отсутствует. Даже графин на сейфе отмыт, сияет, как хрустальный, и доверху наполнен прозрачной водой. Один единственный стакан рядом с ним на подносе, перевернут вверх дном.

Кротов на своей половине, за столом, точно в бункере. К себе не приглашает, руки не подает, садиться не предлагает.

Серж остановился в двух шагах от стола.

– Рассказывайте, Таганцев.

– О чем рассказывать, товарищ подполковник?

– Все, что знаете по вчерашнему делу.

– Я знаю не больше, чем все остальные.

– Ой ли?

– В каком смысле? На что это вы намекаете?

– Давайте, капитан Таганцев, сразу с вами договоримся, что вы не будете мне здесь придуриваться. Порядок такой: я спрашиваю, вы отвечаете на поставленный вопрос. Кратко, четко, по существу. Вам ясно?

– Ясно, товарищ подполковник. Я так и отвечаю.

– Не заметно, что так. Ладно, я спрошу по-другому: что вам известно о роли во вчерашних событиях бывшего офицера КП Корпуса и вашего друга Геннадия Хлебчикова.

– Мне о его роли ничего не известно.

– То есть, вы его покрываете?

– Никого я не покрываю. Просто никаких фактов у меня нет. Я Хлебчикова давным-давно не видел, и ничего о нем не знаю.