Виктор Кикас - Жестокое наследие

Когда он вошел, Лизи штопала его старые джинсы. Девочка сидела в кресле, которое он сам смастерил. Кресло было мягким и удобным. К его низу он прикрепил колесики от тележки, что нашел в магазине.

«Ты зря с ним связался, – мысленно проговорила ему Лизи, – он тебя когда-нибудь побьет».

– Ну и пускай, – ответил ей Вонючка. – Он сам первый начал.

«Он правая рука Глиста, – раздался в его голове голос Лизи, – а у тебя с Глистом и без того непростые отношения».

– И что мне делать? – спросил Вонючка. – Пойти ему поклониться.

«Ты правильно делаешь, что не вступаешь в его банду, – поддержала его Лизи, – но рано или поздно тебе придется выбирать».

– Я же тебе говорил, что скоро мы уйдем за город. Дай мне еще время.

– «Хорошо бы так, – мысленно вздохнула Лизи.

– Я их все равно не боюсь, – ответил Вонючка. – Ты лучше смотри, что я тебе принес.

Вонючка вывалил из рюкзака на стол несколько банок с тушенкой и пакет сухой молочной смеси. Лизи взяла одну банку, покрутила ее в руках и отложила в сторону.

«Ты ничему не учишься, – укорила она Вонючку. – Эта банка испорченная».

– С чего это? – удивился Вонючка, – она такая, как и все.

«Помнишь, как в прошлый раз ты вскрыл ножом такую же вздутую банку. И помнишь, что с тобой было».

Вонючке не было нужды напоминать об этом. Он хорошо помнил, как ему тогда было плохо. Свое прозвище он оправдал тогда с лихвой.

Вонючка бросил испорченную банку в дальнюю часть подвала, а затем с гордостью извлек из рюкзака пистолет.

– Лизи, смотри, – произнес он торжественно.

И тут он почувствовал тревогу Лизи. Странно, но раньше, когда он приносил разные предметы из своих походов, Лизи всегда радовалась находкам. Как-то он ей принес говорящую куклу. Лизи теперь не расставалась с ней ни на минуту. Но теперь она была не на шутку встревожена.

Он услышал в голове ее мысли:

«Зачем ты его принес? Ему здесь не место».

– Но смотри, как он блестит, – и он стал крутить в руках пистолет.

«Этот предмет опасен. Раньше взрослые им причиняли боль».

– Откуда ты знаешь? Взрослых уже давно нет. Они все мертвы.

«Я просто знаю это. И советую тебе немедленно избавиться от него».

– Ладно, отдам его Глисту, – решился Вонючка

– «Не вздумай! – Вдруг мысленно закричала Лизи. – Лучше выброси его».

– Но что он можешь сделать?

– «Убить».

– Но как? Если им сильно двинуть по затылку, тогда да. Может и убьет. А так…

Он покрутил пистолет в руке и невольно залюбовался тем, как он был ладен и как ловко и удобно ложился в руку. Так бы и не расставался с ним.

«Эти предметы не должны попасть в банду, – продолжала встревоженная Лизи.

– Но Глист и сам может найти такой, – не успокаивался Вонючка.

«Он не поймет, как он пользоваться. Пока не поймет. А когда поймет, то будет ничем не лучше взрослого. Тем более, в нем нет патронов».

– Зря ты про него так, – сказал Вонючка. – Он старше меня. И очень умен. Вон какую банду сколотил.

«Тем он и опасен, – мысленно проговорила Лизи. – Не ходил бы ты к нему».

– Но я должен, – настаивал Вонючка, – я ему и так просрочил стрелку.

«Тогда есть повод уйти раньше. – Лизи чуть не умоляла. – Прошу тебя. Давай уйдем сегодня. Ты же обещал, что мы уйдем из города».

Вонючке, конечно, не терпелось свалить из города, но он побаивался Глиста. «Сегодня же, – мысленно сказал он себе, – нужно с этим долгом покончить и уходить из города».

«Ты ему ничего не должен, – Он понял, что Лизи подслушала его мысли. – Он покалечит тебя за то, что ты сделал с Сопатым».

– С Сопатым я сам разберусь, – заявил Вонючка.

«Я боюсь, Джошуа, – Лизи впервые назвала его по имени. – У меня плохое предчувствие. Сопатый сильнее тебя».

– А я ловкий – хвастливо произнес Вонючка. – И еще у меня есть дар.

После этих слов Лизи немного смягчилась.

«Чтобы твой дар работал, – мысленно сказала она, – ты должен тренироваться».

– Но я не хочу сейчас тренироваться.

«Ели ты не будешь тренироваться, твой дар пропадет зря».

И тут Вонючка понял, что тренировки ему сегодня не избежать. Сколько раз их мысленные диалоги сводились к тому, что он должен заниматься. Тренировки по развитию его дара были не менее утомительными, чем головокружение, которое он всегда испытывал во время мысленного общения с Лизи. К сожалению, иначе с ней разговаривать было нельзя. Лизи не умела говорить. Поначалу он думал, что Лизи притворяется или, что еще хуже, издевается над ним. Потом понял, что, возможно, никакого притворства здесь нет. А когда прожил с ней почти год, смирился с тем, что иначе общаться Лизи не умеет или не хочет. Лишь мысленно, что порой причиняла ему сильную головную боль. Особенно в те минуты, когда Лизи начинала умничать и рассказывать разные истории, которые видела во сне. «Вот бы мне такие сны, – как-то подумал он. «И не мечтай, – ответила ему в мыслях Лизи, – у тебя есть другой дар. Работай над ним». И Вонючка работал. Но пока у него получалось плохо.