Иван Муравьёв - Люди загадочных профессий (сборник)

– А пусть даже и сломаю – не всё тебе равно? Или здоровеньким хочешь под воду булькнуть?

Голос человека был каким-то нерезким, заплетающимся. Раненый, контуженный? Странно, таких обычно выносят с борта в первую очередь.

– Не боись, железный! Не сломаю тебе ничего. Я тут в мичманском кубрике у тебя устроился. Тихо, не жарко. Заначку вот нашёл.

– Что ты у меня внутри хозяйничаешь? Заначку какую-то нашёл…

– Не какую-то, а мичманскую. Без неё, чтоб ты знал, корабль всё равно, что без флага – в отсеке зашуршало и загремело. – Хорошие у тебя были мичмана, домовитые. Сухпаев у них пара дюжин. Галеты, тушёнка, вода в консервах. Вот, бурбона канистра… Посидим, повечеряем.

– Слушай, человек! Ты бы уплыл, что ли? Шлюпки у меня еще есть. А то, завтра тут будет такое…

– Будто я не знаю! – фыркнул собеседник – Тем больше поводов напиться.

Эту привычку, напиваться горючими жидкостями, он не терпел, ставя её ниже всех прочих многочисленных человеческих слабостей. Каждый раз результатом попоек было что-нибудь разбитое, сломанное или запачканное. А как тогда на стрельбах выставили прицел на полгоризонта левее, и двенадцатидюймовый «чемодан» провыл над оцепеневшим Абердином? Стыдоба-то…

– Эй, ты, внизу! Заканчивай свою пьянку!

– Ну, давай, договаривай! А не то… – ты это хотел сказать?

– А не то – пар пущу.

– Ну и дурак! – и металлическая кружка звякнула о канистру – Во-первых, нет у тебя пара. Стравили весь. А во-вторых – ну, ошпаришь ты меня, тебе что, лучше будет? Один, как дурак, и в кишках у тебя я дохну.

– А так что, лучше?

– А так – веселее. И поговорить есть с кем. Ночь-то длинная. А вас, железяк, не всякий ведь понимает.

Он, подумав, согласился.

Снаружи выл разошедшийся ветер, с волн срывало пену, обугленные остовы пальм глухо гудели и скрипели на порывах. Зыбью натягивало якорные цепи и дёргало провода к таившейся на глубине бомбе. А в недрах линкора горел невидимый с берега свет и продолжался разговор.

– Ну вот, в госпитале меня подлечили, заштопали – и пинком на берег, в отставку. Я за пособием – «тыр-пыр, ничего не знаем, ранение получено после окончания боевых действий, сам виноват». И всё пособие. Ну и на работе меня, как понимаешь, не ждут: кому ты нужен, одноногий?

– …

– Тоже мне, сравнил! У тебя этих винтов четыре, и от потери ты не валишься. А я, видишь, на костыле шкандыбаю.

– …

– Ну, понятно, что не видишь. Это только говорится так. Ну, ладно. За прозрение!

– …

– Так вот, о чём я? Ну да, помыкался я так, потыкался, и решил домой, к милой. Вдвоём, думаю, переживём пока, а дальше наладится. Приезжаю – что такое? Дом заколочен, вещи вывезены, никто ничего не знает.

– …

– Что ты говоришь? Хм…, даже и не знаю, как объяснить-то. Вот дом, например. Я сам его построил, чтобы с ней там жилось хорошо. Удобный такой, красивый. Второй этаж – на полстены окно зеркальное. Чтобы солнце утром будило. Как я эту витрину наверх поднимал, самодельным же краном – и страх, и смех.

– …

– А сам виноват, отвлекаешь… Да, я там прямо так и сел, у двери заколоченной. Не знаю, сколько сидел. Потом уже догадался на почту глянуть – а там письмо. Мне, до востребования. Типа, не жди, извини, я иду в новую жизнь, пожелай мне счастья. Потом уже, окольными путями, вызнал. Не дождалась меня милая с войны, выскочила за антрепренёра своего. Чернявый такой, мордастый, волосы всегда дыбом. Счас, погоди, я налью.

– …

– Ну, вот. Так что, за этот контракт я всеми руками ухватился. А пришли сюда, осмотрелся. И, вот честно скажу – расхотелось возвращаться. Что меня там ждёт?

– …

– Здесь, говоришь, что ждёт? А здесь я всё знаю. Ну и что, что не на тебе служил? Все вы одинаковые. Впрочем, и мы не сильно разнимся. Вот сейчас глаза закрою – и будто всё по-старому. Волна в борт, смазкой воняет, война. А где-то в Иллинойсе солнце светит в зеркальное окно. Вот так вот.

– …

– И ты спи. Интере сно, вам, железным, сны снят ся? Эй! Ну вот, усн ул. А мы еще по капельке…

…Харрис Гордон Браун, механик, принимал участие в операции «Перекрёсток» в качестве вольнонаёмного специалиста по котельным и вспомогательным установкам. После теста „Эйбл” входил в состав досмотровых партий для обследования состояния линкоров «Невада» и «Арканзас», авианосца «Индепенденс». На последнем, возможно, был подвергнут радиоактивному облучению в дозе, достаточной для развития лучевой болезни (по косвенным данным, т. к. состояния различной тяжести впоследствии развились у всех участников досмотровой партии). Последним его заданием было обследование и тестовый запуск механизмов линкора «Арканзас». По невыясненным причинам, по окончанию задания в место сбора не явился. Поисковые операции силами команды в течение часа были безрезультатны. Старшим команды лейтенантом Уиллисом, в условиях наступающей ночи и надвигающегося шторма, было принято решение поиски прекратить, корабль покинуть. В результате теста «Бейкер» линкор затонул, дальнейшая судьба Харриса Г. Брауна неизвестна…