Владимир Левендорский - SWRRF. 20?? (воспоминания из будущего). Кн. 6. Часть 1

Прежде всего, из-за тех же проблем с обучаемостью.

С распознаванием образов – целей. Гражданские объекты принимались за военные, а хорошо замаскированные военные – не распознавались.

С причинно-следственными связями. Штурмовой дрон, например, получив задание уничтожит взлётно-посадочный комплекс с самолётами и дронами противника, сопровождаемое предписанием не спутать ВПП с проходящей рядом автострадой, которую предполагалось использовать для развития наступления, уничтожал большую часть дронов противника и превращал в груды щебня взлётно-посадочный комплекс, с которого они взлетали. Но когда сохранившиеся дроны противника садились на находившуюся рядом автостраду вместо уничтоженной ВПП, этот штурмовой дрон переставал их атаковать, потому что это неминуемо привело бы к повреждению автострады… Такой ж штурмовой дрон мог, вдруг, уничтожить «своего» наземного собрата, бота огневой поддержки. Просто потому что тот, выходя на новый огневой рубеж, агрессивно, с точки зрения дрона, развернул своё вооружение и лучом системы обнаружения цели краем зацепил этот дрон. А через мгновение по дрону был нанесён удар. Он удар отражал или от него уворачивался, но, нанеся ответный удар по месту, откуда он был атакован, заодно «мочил» и «свой» наземный бот. Дрон не соображал, что «после этого», не обязательно означает «вследствие этого». Мало что бот опознаётся как «свой», но засветка цели с его стороны была? Была. Может, он «засланные казачок». Лучше «загасить»…

Что уж говорить о не соизмеримых по мощности ударах… Этим-то и многие бравые вояки-люди не очень-то заморачивались…

Рассказывают, что с первыми «стаями» автономно управлявшихся штурмовых дронов случались занятные казусы. Они дружно поднимались, летели на цель, но на подлёте к ней, вдруг, как будто, упирались в невидимый защитный купол. Вся стая какое-то время барражировала на подлёте к линии, за которой дроны могли наносить свои удары. А потом «возвращались на базу». У этих дронов, понятное дело, были программы и индивидуальной самозащиты, и алгоритмы взаимопомощи и коллективной защиты. Эти алгоритмы, оказывается, проанализировав огневую мощь противника, приходили к выводу, что при атаке «стае» ответным огнём противника будет нанесён слишком большой ущерб. А алгоритма героизма и самопожертвования у них не было. И даже, когда такие алгоритмы «камикадзе», прежде всего, для «барражирующих снарядов» были прописаны, всё равно случались заминки. Понятное дело, БС выпускалось больше, чем целей, которые они должны были поразить. В зависимости от оценки систем обороны противника, закладывался определённый процент БС, которые не долетят до цели. Слишком «интеллектуальные» БС стали хитрить. «Стая» БС никак не могла договорится, кому же лететь первым, подставляясь под удары средств защиты противника, а потом, преодолев защиту, атаковать цели в качестве «камикадзе». Каждый хотел подождать, когда остальные БС выполнят «боевую задачу», а он вернётся «под крыло» выпустившего его штурмового дорна. Пришлось уменьшать «интеллектуальные возможности» БС и функцию определения целей для них, очередность в «боевых порядках», предавать дронам управления «стаи», а то и прописывать «стоп точки» в которых человек, контролировавший атаку «стаи», «волюнтаристски» назначал «камикадзе»…

Любые системы вооружений всегда полноценную «обкатку» проходили только в условиях реальных боевых действий. А уж обучение таких сложных автономных боевых систем требовало длительного и разнообразного накопления боевого опыта. Но до начала Большой Смуты такие возможности были ограничены. Конечно, такие системы «втихаря» обкатывали в разных «локальных конфликтах». Широко применяли «игровое обучение», когда в игровые программы загружались «тактико-технические данные» реальных боевых комплексов и разыгрывались всевозможные варианты их применения на моделях реальных «театров боевых действий». Но этого было, явно, недостаточно.

Тогда достаточно эффективными были только разведывательные, сапёрные, инженерные комплексы… Ударные «огневые» системы эффективно работали, в основном, в обороне и при нанесении ударов по достаточно точно локализованным целям. А взаимодействие с ним строилось на основе простого принципа: в зоны, сектора по которым «работали» такие системы лучше не соваться, пока они не «отработают»…

И только уже с наступлением Большой Смуты, когда автономные боевые системы можно было использовать и массово, и бесконтрольно, без оглядки на всякие нравственные ограничения, международное право и общественное мнение, – тогда они стали быстро самообучаться и совершенствоваться. Кроме того, расширение применения таких автоматизированных боевых комплексов увеличивало запросы на них. Их производство росло, стоимость падала. Это делало такие комплексы более доступными. Они стали более широко применятся и, соответственно, более глубоко и разнообразно обучаться… Автоматизированные боевые комплексы становились всё более дешёвыми и всё более эффективными…