Станислав Лем - НФ - Альманах научной фантастики. Выпуск 18 (1977)

– Мы подозреваем, что это не просто легенда. По нашим данным, такое племя действительно существует. И Белая долина - тоже. Я предлагаю вам быть нашим проводником, моим и Карлсона. Вам хорошо заплатят…

Зеелинген криво усмехнулся.

– Вы мне предлагаете… деньги взамен жизни. Из Белой долины еще никто никогда не возвращался живым.

Эрихсен встал.

– Простите, сеньор, я думал… - начал он.

– Постойте, - прервал его Зеелинген. - Ваши деньги меня не интересуют. Но я пойду с вами. Еще не родился человек, который смог бы меня обвинить в трусости. Я отведу вас.

С этого все началось. Через неделю они втроем - он, Эрихсен и Карлсон вылетели на вертолете института в верховья Ориноко, к притеку ее Арауко. Здесь находилась последняя база. Выгрузили провиант и договорились с пилотом - молодым, веселым итальянцем, - каким будет их маршрут через джунгли. Связь с вертолетом должна была осуществляться с помощью маленькой рации, вверенной Карлсону. Предполагалось, что вертолет будет постоянно следовать за ними на некотором расстоянии; на них же ложились основные трудности экспедиции.

В джунгли они вступили утром. Зеелинген шел впереди, выбирая тропы, ведущие к водопою. Добравшись до реки, попытались идти вдоль русла, но ноги вязли в песке, дорогу преграждали поваленные деревья, и приходилось снова углубляться в чащу. Ветки над их головами так густо переплетались, что ни один луч света не проникал в обступивший мрак. От теплой, влажной земли исходили густые, тяжелые испарения. Было трудно дышать. Трава кишела змеями: одни, заслышав человеческий голос, расползались с шипением, другие, глядя безучастно, лениво разматывали кольца сплетенных тел.

Днем в джунглях ничего нельзя было расслышать от обезьяньего крика обезьяны в бесчисленном множестве скакали по деревьям. Маленькие пестрые колибри, похожие на бабочек, порхали вокруг диковинных орхидей, таких же загадочных, как и весь окрестный лес. Приходилось буквально продираться сквозь заросли папоротника и густую сеть лиан, опутавших пространство между стволами гигантских деревьев. Вперед продвигались медленно, осторожно. Один неосмотрительный шаг, одно движение - и гибель неминуема. Смерть подстерегала за каждой веткой, небрежно отодвинутой рукой, за каждым камнем, на который ступала нога. Она могла явиться в образе косматого паука-тарантула, величиной с кулак, или скорпиона с угрожающе поднятым жалом.

По вечерам в джунглях воцарялась тишина. Но она была обманчива. Наступал час, когда самые свирепые хищники покидали свое логово. Бесшумно крадучись, как кошка, выходил на охоту ягуар. В зарослях кустарника желтыми огнями светились глаза пумы. Однако звук человеческого голоса обращал зверей в бегство - так непривычно звучал он в этой зеленой глухомани. Затем появлялись новые враги - москиты. Они налетали тучами, лезли в глаза и уши, облепляли лицо, немилосердно жалили. Идти дальше становилось невозможно. Тогда Зеелинген подавал знак, они останавливались и разводили костер из сырого валежника и веток, который дымил и прогонял насекомых. Приходилось терпеливо натирать лицо и руки специальной мазью. Карлсон при этом приходил в ярость, утверждая, что худшей гадости ему никогда не встречалось. Эрихсен, посмеиваясь над своим другом, рассказывал какой-нибудь анекдот. Они разбивали брезентовые палатки, варили ужин.

Наступала ночь, таинственная ночь в глухих дебрях. Высоко над головой загорались звезды Южного Креста. Доктор Эрихсен зажигал фонарь, и они вдвоем с Зеелингеном наносили на карту пройденный за день путь. Карлсон налаживал радиопередатчик, надевал наушники и коротко сообщал на базу координаты экспедиции. После ужина беседа как-то не клеилась, все молчали, погрузившись в собственные мысли. Карлсон вынимал из рюкзака фотографии близких и долго сосредоточенно их рассматривал. Это были снимки его жены и трех сыновей. Эрихсен вытягивался на походном резиновом матраце и время от времени подавал реплики.

Однажды вечером - Карлсон как раз собирался достать фотографии Эрихсен повернулся к Зеелингену, примостившемуся на пустой жестяной банке, и, кивнув в сторону друга, насмешливо сказал:

– Сеанс начался… Что касается меня, он мне чертовски надоел. Не пора ли и нам заняться своими фамильными реликвиями?..

– У меня их нет, - глухо проворчал Зеелинген. - Я не храню фотографий мертвых.

Эрихсен метнул взгляд на Карлсона.

– Прости, я не знал…

– Да и знать нечего. У меня тоже была жена, в Сан Фернандо. Только она сбежала… Нашла себе кого-то…