Валентин Холмогоров - Разлом

– Что же вы, бравые стражи границы, такое безобразие терпите? – спросил Костя. – Это мне, простому торгашу, можно сетовать на судьбу-злодейку. Но вы-то, пограничники, белая кость?

– А что делать? – Василий, похоже, не уловил в его словах иронии. – Меня побеги из концлагерей организовывать не учили. Оружие у нас поотбирали, а у охранников тут винтовки, между прочим, и пулеметы. Один вон пытался на днях сквозь заграждения прорваться, так пристрелили его на фиг очередью с вышки. Лежит теперь в погребе, ждет, пока закопают. Тебе вот охота с голой задницей на пулеметы лезть?

– Неохота, – честно признался Костя, – но выбора нам, похоже, не оставили.

Вскоре появились тюремщики. Один из солдат отпер дверцу клетки, другой предусмотрительно отошел на несколько шагов в сторону и взял узников на прицел.

– Вылезайте по одному, – скомандовал на клондальском конвоир. – Руки держать над головой. Стреляю без предупреждения.

Арестанты повиновались. Первым из клетки выбрался Виорел, поднял повыше перепачканные землей ладони, огляделся. За ним последовали Ромка, Ударник и Константин, последним тесную клетку покинул Алекс.

– Шевелитесь, – дернув стволом в сторону дощатых построек, произнес охранник. – Вы двое – в первый барак, остальные – в четвертый.

– Эй, а где тут у вас ресепшен? – спросил у вооруженного солдата Алекс. – Хочу себе в номер шампанского заказать.

– Пасть захлопни и двигай ногами, – угрюмо посоветовал ему конвоир, так, кажется, и не поняв, чего добивается от него пленник.

– А что это ты мне рот затыкаешь? – насупился Алекс. – Никакого, понимаешь, сервиса и гостеприимства! Вот обижусь и не поеду в следующий отпуск в Сурган, отправлюсь вместо этого в Шарм-эль-Шейх развлекаться. Там лебедей из полотенец крутят.

– Замолкни, кому сказано! – начал закипать охранник, раздраженный этой пустой болтовней.

– Да иди ты подальше, свинья сурганская, – в тон ему ответил Алекс.

Такого откровенного хамства тюремщик стерпеть уже не мог. Выхватив болтавшуюся на поясе деревянную дубинку, он обрушил ее на спину Алекса, другой конвоир пнул его под дых носком башмака. Ромка попытался было броситься на выручку товарищу, но стоявший начеку солдат выстрелил в землю прямо ему под ноги и тут же с лязгом передернул затвор винтовки.

– Назад! – завопил он, вращая выпученными глазами.

Подбежавшие на шум охранники повалили Алекса на землю и принялись сосредоточенно пинать его ногами. Тот свернулся в позу эмбриона, закрыл голову руками, но удары продолжали сыпаться один за другим. Вскоре его разодранная рубашка сплошь покрылась пылью и пятнами крови, сочащейся из многочисленных ссадин.

В следующий миг воздух прямо над скрючившейся фигурой Алекса дрогнул и поплыл, сквозь мутное марево проступили какие-то приземистые строения, высокий каменный забор, серое, угрюмое небо. Напуганные этим странным видением сурганцы прекратили экзекуцию, отступили на шаг, и мираж рассеялся, как будто его и не было вовсе.

– А ну в клетку! – проорал один из охранников, видимо, бывший среди тюремщиков за главного. – Все вы! Полезайте обратно! Двое суток без еды!

Пленники с неохотой подчинились. Ромка и Костя подхватили под руки Алекса, все еще неподвижно лежавшего на земле, и потащили в проход. Только внутри тесной клетки им удалось перевести дух – здесь было безопаснее, чем снаружи, поскольку дубинки охранников не могли дотянуться до них сквозь толстую стальную решетку.

– Ты ведь говорил, что не умеешь открывать порталы? – тяжело отдуваясь, произнес Ромка.

– Умею, – с трудом шевеля разбитыми губами, отозвался Алекс. – Он сам открывается… Когда больно… Только мне нельзя… Нельзя туда…

– И что там? – чтобы хоть как-то отвлечь товарища от мучившей его боли, поинтересовался парень. – Военная база? Воинская часть?

– Зона там, – неохотно ответил Алекс и сплюнул на землю кровавой слюной. – Тюрьма.

Виорел, глядя на него, сокрушенно покачал головой и бросил быстрый взгляд в сторону прохаживающихся вдалеке солдат.

Никто из них не заметил, что Ударника с ними в клетке больше нет.

А значит, план как минимум наполовину удался.

Дверь в погреб – заглубленную ниже уровня грунта землянку с покосившимся деревянным крылечком – оказалась открыта. Ударник проскользнул внутрь, спустился вниз по узким каменным ступеням, и его окатило волной холодного воздуха: вдоль стен здесь хранились большие глыбы наколотого льда, прикрытые сверху слежавшимся сеном. В таком виде лед мог не таять месяцами. Внутри погреб делился на три помещения: одно было забито ящиками с провизией почти под самый потолок, второе оказалось закрытым на большой висячий замок, а вот в третьем прямо на каменном полу лежали два мертвых тела. Лица покойников были заботливо прикрыты грязными тряпицами. Один мертвец для намеченной Иваном цели никак не годился: он был невысокого роста и имел слишком щуплую фигуру, а вот второй по своей комплекции вполне походил на него самого. Негнущимися от холода пальцами Ударник принялся расстегивать пуговицы на потрепанной рубашке покойника. Касаться его ледяной кожи было неприятно, но он, стиснув зубы, терпел. Избавив труп от одежды, Ударник ухватил его за лодыжки и отволок в самый дальний угол землянки, спрятав тело между кусками льда и присыпав сверху старым сеном. Будет для кого-то неприятный сюрприз. Туда же он бросил и собственную рубаху со штанами, после чего принялся натягивать на себя только что добытую ветхую одежонку. Судя по тому, что рубашка оказалась сплошь заляпана кровью и зияла множеством дыр, Василий имел в виду именно этого парня, рассказывая о том, что кто-то из заключенных недавно погиб под огнем пулемета. Незавидная участь.