Валентин Холмогоров - Разлом

– Завтрак. Путь, – произнес он, явно желая поторопить спящих людей. Костя завозился в своем углу, следом поднял растрепанную голову и лениво потянулся Ромка.

– Жрите и проваливайте, – перевел его слова на русский Алекс, массируя ладонями красные и немного опухшие после сна глаза. – Правильно говорю, макака?

– Завтрак, – настойчиво повторил мартыш. – Путь.

– Вот-вот, и я о том же. Освободите номер, граждане отдыхающие.

Пока они поглощали фрукты, стараясь не облиться липким соком, туман начал понемногу рассеиваться. Утренний лес хранил непривычную тишину: вдоволь накричавшись за ночь, звери и птицы отправились с рассветом на покой, чтобы снова продолжить свою перекличку с наступлением сумерек. Мартыш ждал окончания завтрака, нетерпеливо подпрыгивая возле входа в хижину, но подгонять людей не решался. Заметив его нервозность, Алекс ел нарочито медленно, со вкусом обсасывая каждую фруктовую косточку. Покончив с едой, Иван подхватил отощавший рюкзак и выбрался наружу.

Теперь их путь пролегал по верхним ярусам подвесных дорог: широкие листья папоротников остались далеко внизу, а над головами в разрывы листвяного полога заглядывало все то же молочно-белое небо. От влажной духоты пот струился по лицу ручьями, идти было тяжело, а сплетенным из лиан и ветвей мостам не было видно ни конца, ни края.

Прошло не менее часа, прежде чем Аспар, перебравшись на очередную протянутую между стволами деревьев тропу, неподвижно замер. Шерсть на его спине вздыбилась, словно у рассерженного кота, а хвост прижался к ногам, испуганно подергиваясь из стороны в сторону. Спустя краткий миг Ударник увидел причину столь странного поведения их провожатого, вернее, сначала услышал ее: откуда-то снизу отчетливо доносилась человеческая речь. Осторожно выглянув из переплетения ветвей и листьев, он сделал предостерегающий знак рукой, призывая своих спутников соблюдать тишину.

Их было четверо. Молодой сурганский офицер и трое солдат, один из которых сжимал в руках большой сачок на длинной палке, а на спине двух других были навьючены деревянные клетки, закрепленные поперек груди прочными кожаными ремнями. Офицер отдал короткий приказ, солдат взмахнул сачком, но неудачно: сверху ему за шиворот посыпались листья, куски коры и древесная труха. Следующая попытка все-таки увенчалась успехом: в сачке, громко вереща, бился средних размеров мартыш. Нацепив на руки рукавицы из прочной и грубой ткани, офицер распутал веревочную сетку и принялся запихивать отчаянно сопротивляющееся существо в клетку. Тем временем солдат продолжил свой промысел, однако теперь его усилия оказались тщетными. Человеческие голоса и громкие крики пойманного мартыша распугали все живое вокруг, и потому команда ловцов вынуждена была двигаться в глубь чащи, с треском продираясь сквозь заросли густого подлеска. Костя потянулся было к заткнутому за поясной ремень пистолету, но Ударник взглядом остановил его.

– Предлагаешь не вмешиваться? – шепотом спросил Степанов.

– Во-первых, у нас осталась всего пара патронов. Во-вторых, отсюда не прицелишься толком, листья мешают.

– А в-третьих?

– Люди. Раз они добрались сюда, значит, где-то поблизости есть выход на поверхность.

Снизу вновь раздались отчаянные визгливые вопли: похоже, сурганцы поймали еще одного мартыша. Иван осторожно выглянул в разрывы листвы: так и есть, офицер как раз распутывал сетку сачка, когда бьющийся в ней мартыш ловко извернулся и укусил его за не защищенное рукавицей запястье. Офицер вскрикнул, отдернул руку и разразился потоком брани, но этой короткой заминки хватило, чтобы пленник, вырвавшись на свободу, задал стрекача и бесследно исчез в ближайших кронах.

Охота продолжилась. Теперь сурганцы старались действовать осторожнее – они крались, почти беззвучно ступая между стволами исполинских хвощей, и периодически замирали на месте, прислушиваясь. Во время очередной паузы офицер поднес к глазам бинокль, повертел головой и молча указал рукой куда-то в самую густоту лесной кущи. Его помощник кивнул, передал напарнику сачок и достал из-за спины странное устройство, похожее издалека на небольшое гарпунное ружье. Взвел тугую пружину, тщательно прицелился и нажал на спуск. Оружие гулко щелкнуло, и вдаль устремился короткий металлический дротик с привязанным к нему шелковым шнуром. Засвистела, разматываясь, катушка на цевье. Видимо, метательный снаряд был смазан каким-то парализующим или снотворным составом, поскольку с вершины одного из деревьев, ломая ветви, прямо в заботливо подставленный сачок рухнуло покрытое серо-бурым мехом тельце. Офицер бесцеремонно поднял бесчувственного мартыша за хвост и затолкал в последнюю оставшуюся свободной клетку. Смотав шнур обратно в катушку, солдат произнес короткую фразу по-сургански, после чего небольшой отряд зашагал прочь и вскоре скрылся из виду в непроглядных зарослях.