Анатолий Мусатов - Аврелион

Через два часа процедура разгрузки и размещения модулей с элементами вышедших их строя десантников, была завершена. Командор Мэрриот наблюдал через большую смотровую панель командирской рубки, как огромная, неповоротливая туша контейнеровоза, отбрасывая фиолетовые сполохи маневровых двигателей, выходят на стартовую позицию. Ну, что ж! Барнсуотт упредил его. Показав свою независимость и силу, он хотел заранее поставить его в подначальное положение в альянсе. Но Барнсуотт не мог всего предвидеть. Мэрриот имел свои козыри. В нужный момент он их предъявит.

Где-то далеко внизу расползались длинные, сверкающие тяжи энергетических залпов. Там был Берион-2. В аду беспощадной схватки за ресурсы скарановых руд сошлись интересы одних из самых могучих Консорциумов планеты Земля.

Мягкий рассеянный свет казалось, сочился из стен. Правитель Магденборг любил этот уровень освещения. Обволакивающий легкой пеленой зрительные сенсоры, он порождал приятное состояние комфорта. Когда-то, в незапамятные дни юности, он мог без последствий смотреть на сверкающий нестерпимым блеском поток энергетических залпов. Но время идет. Многое из привычного набора конструктива требовало замены. Милинер Магденборг мог бы давно заменить блок светового диапазона, но он не хотел этого. Его удерживало какое-то, недавно появившееся, чувство. Было ли это чувство привязанностью к такому состоянию, то ли само это состояние порождало его, но для правителя оно стало естественным ощущением бытия. Постепенно Магденборг стал ассоциировать его с чувством уравновешенности с примесью легкой грусти. Кажется, раньше это чувство называлось «ностальгией».

Сейчас он сидел за древним столом девятнадцатого века, когда-то именовавшимся «бюро». Милинеру нравились множество ящичков, встроенных в него. Искусно украшенное резным орнаментом, бюро не вызывало отторжения в блоках рациоцентра. Магденборг не был специалистом по древностям. Но изящество, с какими были вырезаны фигуры и узоры, пробуждали в его сенсорах ощущение приятного образа. Если бы правитель мог соотнести какую-то область своей информации, с наблюдаемым предметом, он непременно бы это сделал. Но всякая информация требовала своего пространства в соответствующих участках мозга.

Иногда милинер ощущал всплеск нестабильности состояния. Ему никак не удавалось определить, что значат возникающие в мозгу фигуры и узоры. Они будоражили уровень стандартных установок конструктива. Как ни старался правитель добыть информацию об этой флуктуации в своей, поистине энциклопедической базе данных, все было напрасно. Магденборг припомнил Свод медицинских Кодексов. В разделе Генерации памяти говорилось о том, что лишнюю информацию следует удалять из резервных блоков памяти.

Возникшее чувство сожаления заставило Магденборга очнуться. Что-то он стал в последнее время часто терять стабильность. Конечно, его желание узнать нечто большее о предмете, за которым он сидел, в отличие от утилитарно-рационального знания, не было само по себе признаком возрастающей нестабильности его систем. Он понимал истоки появления таких мыслей. Видимо, создатели Свода медицинских Кодексов слишком поторопились с категоричностью определений. Само по себе освобождение мозга от рудиментов эволюции их человеческих предков стало революционным шагом. Но надо было бы заложить в пространстве реплицированной памяти небольшой раздел для непредвиденных индивидуальных информационных нужд сверхгуманов.

Предстоящая реинкарнация в донорский мозг требовала от него глубокой и подробнейшей ревизии теперешнего состояния его личности. Предстоящее сканирование правителя пока не волновало. Магденборг почему-то подумал о бюро. Чувство, с которым он за ним сидел, невозможно было описать словами. Хотя после очередной реинкарнации донорский материал был досконально изучен, Магденборг начал замечать, что в нем появляются некие флуктуации ощущений. Они не были связаны с сенсорами конструктива. За последние несколько лет это стало системой. Их происхождение было непонятно. По опыту предыдущих эувенизаций Магденборг знал, что всякое обновление сопряжено с потерями нажитых личностных наслоений. Прежде всего связанных с генетической памятью донора. Как бы ни обрабатывалась вся структура ткани мозга, эти ощущения все равно возникали самым неожиданным образом. Иногда даже изменяя ход некоторых решений, которые должен был принять тот или иной милинер. Так было много лет ранее, на первоначальных этапах эволюции сверхгуманов. Со временем эти флуктуации были опознаны. Разработанные эффективные меры их удаления из соответствующих областей мозга донора упрочили стабильность. И все же, в этой области личностной информационной базы еще таились неопознанные ощущения.