Анатолий Мусатов - Аврелион

Главный Жрец вздохнул и тихо произнес:

– Сейчас иди. Я устал. Как только ты мне понадобишься, я призову тебя. Будь наготове. И да пребудет с тобой Свет Творения…

Берне склонил голову. Отступив на несколько шагов, он бесшумно скрылся за дверью.

Пэр с усилием отогнал мысли о детстве. Они сейчас его только отвлекали. Эти мысли сделали свое дело. Пэр понял, что ему, как и прежде, подвластно его «Я» и разум его был также чист и ясен. Но что случилось с ним, Пэр пока не мог вспомнить. Разум по-прежнему был переполнен огромным количеством накопленной информации. Вся эта гигантская база Знаний, пульсируя гудяще-свистящим гулом, неистово рвалась из того тесного пространства, где Пэр сейчас пребывал.

Собрав волю в кулак, Пэр попытался погрузиться в медиативное состояние, чтобы уйти в ментальное пространство. Это было его самой сильной стороной. Такое состояние выручало его в самые критические моменты жизни. Оно было главным свойством его интеллекта в запоминании изучаемого в Репетитории Знания. Пэр не помнил, когда он открыл в себе эту способность. Но, открыв ее однажды, в очень раннем детстве, он понял, что боги Лакки не зря дали ему этот дар.

Ему открылось в свойствах ментальности все, что он только хотел постичь. Пэр никому и никогда об этом не рассказывал. Достаточно было того, что боги Лакки выделили его среди остальных. Пэр понимал это. Инстинкт благоговейной благодарности богам Лакки всегда вовремя предостерегал от излишней откровенности с кем бы то ни было.

Пэр усилием мысли раздвинул некое воображаемое пространство. Он попытался найти в этом гигантском помещении нечто похожее на выход. Им могла быть просто дверь, или же вещество другой плотности, например, вода или плазма, но отсюда обязательно должен существовать выход.

Сознание Пэра все больше отстранялось от собственной воображаемой сущности. Он становился как бы двойником самого себя. И этот двойник мог уже свободно, переложив все заботы на другого, уйти в Запределье. Отдалившись от своего Первоначала, Пэр по-прежнему ничего не различал в кромешной тьме. Она по-прежнему была полна пульсирующих сполохов искр, кругов и тяжей самых причудливых оттенков. Борясь с непроизвольно накатывающей жутью, он намеренно сосредоточился на прощупывании этого непроницаемого мрака ментальными ударами. Но все их посылы исчезали в бесконечности обложной тьмы, не возвращаясь даже малейшими импульсами. Пэр повторял раз за разом сканирование угольно-черного пространства. Планомерно посылая сгустки ментальной энергии по кругу, Пэр ждал хоть малейший отзвук. Но все было напрасно.

Пэр устало снял остатки ментальной энергии и вышел из Запределья. Что-то было в его положении неправильным. В его почти энциклопедических Знаниях о природе Вещей и Чувств не находилось объяснения этой ситуации. Биоформа не может, сохранив Знание и способность мыслить, не быть при этом воплощенной в некую материальную оболочку. Все, что он изучал в Репетитории, вся физическая и математическая сущность Природы, противоречила его нынешнему положению и состоянию.

Пэр мог еще принять это состояние за какое-то переходное на пути к миру богов Лакки. Но он никак не мог понять, почему его еще волнуют такие вещи, как отсутствие тела и страстное желание выбраться из окружавшего его мрака. Жрецы на уроках о Свете Творения усердно внушали своим ученикам, что на пути к нему все мирское сразу же станет для них ничтожным и обременительным пустяком. Почему с ним это не так? Это неправильно… Значит: либо он не находиться на пути к Свету Творения, либо жрецы ошибаются в толковании Священного Закона…

Внезапно его невеселые мысли были прерваны каким-то мощным давлением извне. Оно вжимало его сознание в пределы, намного меньшие, чем те, в которых оно сейчас находилось. Пэр, поначалу смешавшись, мгновенно вошел в Запределье. Теперь он ясно увидел, как по всему воображаемому пространству, откуда-то из глубин тьмы накатывает еще более глубокое и непроницаемое Нечто. Оно медленно подступало, неотвратимо сокращая пространство, в котором было зажато сознание Пэра.

Боль и ужас от ощущения близкой гибели, охватили Пэра. Он видел неизбежный конец своего «Я». Все в его душе воспротивилось этой чудовищно-непостижимой мысли.

И тогда, пробуждаясь и ширясь, в противовес надвигающемуся Нечто, в нем возник невероятный по своей мощи, сплав духа, воли и интеллектуальной силы. Он породил ослепительную эмоциональную вспышку. Пронизав тьму, она осветила пределы заточения Пэра до самых дальних уголков. Взорвавшееся «Я» будто пробило брешь в этом замкнутом пространстве, разметав его в клочья. Он увидел свет, почувствовал мириады нюансов окружающего мира. Пэр чувствовал поток образов и предметов, лавиной хлынувших в его сознание. Они были настолько необычны, что Пэр замер в страхе. Инстинкт подсказал что делать. Нельзя было обнаружить себя никаким импульсивным, необдуманным проявлением своего присутствия.