Виктор Власов - Сон в зимнюю ночь

Деревья, земля, горы, особняк губернатора застыли, иссушенные лунным сиянием; безмолвные и мёртвые в ночи, они навевали грусть. Колыхался на проникших туда холодных воздушных потоках лишь американский флаг, подсвеченный одиноким прожектором… Ни тебе плеска реки, ни дымка костра с запахом ушицы… Тут не надо даже защищаться от мошек, комаров, оводов – скука мертвецкая!

– Ты что, Витя? – Джулис вернулась, возвратив бумажный пакет и пустую бутылку. – Лицо такое… вот!.. Я оставить ты «ам-ам».

В пакете ещё «оставалась в живых» добрая половина гамбургера, но есть не хотелось.

«Додж» нашего работодателя объявился только после заката.

Припарковавшись у закусочной, Лейджелил устало выбрался из машины. Сама непосредственность, Джулис, выскочила из тени и набросилась с упрёками на индейца:

– Oh, my God! – и далее по смыслу… Минуты две она буянила, словно была дочерью неистовой Пеле, хозяйки всех вулканов в округе.

Судя по голосу, тот извинялся за опоздание. Обыкновенно сдержанный, индеец словно проснулся – рукоплескал, перебрасывая блестящий взгляд с меня на девушку, сердито воткнувшую руки в бока. Казалось, Лейджелилу не хватало духа семейных сцен, и поэтому он позволял ей говорить на повышенных тонах. Джулис оторвалась на нём за всё наше вынужденное дневное безделье.

Поместив нас на матрасы, лежащие на полу в одной комнате, индеец вгляделся в моё исказившееся лицо:

– With so good girl!..

Я пожал плечами.

Он позвал меня в другую комнату. Пригрозив пальцем, что-то сказал непонятное – даже не на английском. С чего он взял, будто так я лучше его пойму? Но я на всякий случай согласно кивнул. Неужели мне следовало реагировать как-то иначе? Похоже, в обычае здесь были вещи, как будто не подвластные моему рассудку.

Вернувшись, мы перенесли DVD-плеер и телевизор в комнату Джулис, а матрас – в другую, ко мне. Девушка, выбежав из душа с кислой миной, встретила в коридоре Лейджелила. Тот показал несколько дисков, ухмыльнулся. Как ему удалось успокоить её? – поразился я, выглядывая из своей комнаты.

– Tomorrow I will tell you guys about job, – сказал Лейджелил, положив на скамейку в коридоре два белых аккуратно сложенных полотенца.

– Ок, – подмигнул я, направив на него указательные пальцы обеих рук, так же, как делал Джек.

Ночью я проснулся от духоты и лежал, ворочаясь, без сна. Поднялся, наощупь отыскал пульт управления кондиционером, но скоро потянулся к нему снова, чтобы выключить. Замёрз.

Решившись выбраться под открытое небо, я пожалел: по земле сновали неизвестные, пугающие размерами и формой тропические насекомые. Чудовища-инсекты на крючковатых ходулях бродили по парапету мраморного фонтана, забирались на пластмассовые столы и стулья кафе ти-гарден, висли на стены и москитную сетку, с грохотом скатывались с крыши, раскачивались от ветра на листьях-ветвях древовидных папоротников. Какие-то жуткие крупные пауки плели свои ловчие сети меж толстых губкообразных стволов. Всякое желание ночевать на природе при виде этого сгинуло у меня навек. Я ещё заметил, как в земле, посыпанной гравием, образовалось небольшое отверстие, из которого показалась уродливая вытянутая морда со странным носом. Существо резко выпрыгнуло из норы и начало гоняться за пробудившимися обитателями площадки. Пузатым, большим и медленным «по жизни» фатально не везло.

Проследив, чтобы твари не пролезли внутрь дома, я захлопнул дверь, подумал: «Эх, хорошо у нас на севере, в благоустроенных домах! Но как они тут в хижинах живут?» Захотелось пить – холодильник находился в кухне. Старый пол в коридоре под ногами скрипел, поэтому пришлось идти на цыпочках и держаться у самой стены.

Индеец спал в кресле, положив ноги на прилавок. Его громкий храп разбудил Алоху, и тот, выйдя из клетки, потрепал клювом хозяина за короткий рукав рубашки:

– You got crazy, chap!

Лейджелил не реагировал, и возмущённый попугай сильно ущипнул хозяина за плечо. У того спросонья вырвались резкие слова.

Я поспешил к себе в комнату. Дверь к Джулис закрыта, но внутри работал телевизор. Подслушивать нехорошо, но я не удержался: звука почти не слышалось.

Длинные лучи утреннего солнца отражались в мозаичном орнаменте потолка, яркими пятнами поблёскивали на картине, где изображался разграбленный индейский посёлок и горюющие жители. На стуле, придвинутом почти вплотную к моему матрасу, девушка разложила нехитрую косметику – наводила макияж. Глядя больше на моё спокойное дремлющее лицо, чем в зеркальце, она положила загоревшие красивые ноги на матрас возле подушки.