Ольга Рэйн - Мы здесь есть

– Так мы останавливаем их крики, – объяснил Ваал, внимательно наблюдавший за Глебом. – Вееси умеют говорить в твоем разуме. И кричать так, что ты готов разорвать собственную голову на куски, чтобы стало тихо…

Он подал знак мартыну, стоявшему у дверей, тот подошел вразвалку, поднял из лохани тело девочки – с него лилась вода – донес его до барьера над пустотой и небрежно сбросил вниз. Потом вернулся, потянул рычаг – вода, булькая, ушла. Глеб стоял растерянный, слушал, как колотится его сердце. Одна из русалок (как же их еще называть?) чуть приподняла голову из воды и смотрела, как мертвая отправляется в море. Потом перевела взгляд на Глеба. Глаза у нее были ярко-зеленые с серебром, почти круглые, без белков, с черной дырой зрачка. В висках торчали камни. Она посмотрела Глебу в самую душу, а потом закрыла невозможные свои глаза и ушла под воду.

– Мы зовем ее Третья, – сказал Ваал. – Она пережила уже пятерых, которых мы поймали после нее, очень живучая. Никогда не сказала ни слова. Я спаривался с нею много раз, приятность велика…

Глеб подумал, что если Ваал сейчас опять ему что-нибудь предложит, то он его просто ударит – наотмашь, как получится, много раз, пока не избавится от гнева и бессилия, рвущих грудь. Потом сиганет с обрыва – очень высоко, конечно, можно разбиться, вода при таком ускорении лишь чуть мягче камня… Так, стоп, а девчонок этих русалочьих, что же, здесь оставить придется?

Ваал сбросил кристаллы мнема с головы и ушел. Глеб тоже не смог больше находиться в жестоком помещении. Ушел бродить по коридорам, вышел на склон, где росла Пища. Тоскливо смотрел вниз – на дом и глайдер, которые, как и он сам, казались на этой планете осколками чужого, более простого и чистого мира.

Глеб не спал, сидел на лежанке с мнемом, коротал время, заучивая слова каарху – когда они прилетят с экспедицией спасать планету, неплохо будет знать язык.

– Аутаа… Тууоо… Риивулеее.

Мартыны не следили за ночным порядком – в этот поздний час спали все, кроме тех, кто внезапно просыпался голодным и брел «питаться». Глеб собирался притвориться одним из них, в желудке и правда было пусто, после встречи с русалками он не смог проглотить ни кусочка.

Дорогу наверх он нашел легко. Отодвинул плотную, шелковистую ткань двери. Синие листья на потолке светились, за обрывом в полу зияла фиолетовая темнота. Русалка – Третья – приподнялась в своей лохани и посмотрела на Глеба, будто ждала его. Он шагнул к ней с мнемом, показал кристаллы, прилепил пару к своей голове. Она покачала головой. Лицо у нее было как каменное, мимики почти никакой, но Глеб понял, что нужно сделать. Он дотронулся до стержней в ее голове, потянул один – он двигался туго, ей, наверное, было больно. Женщина прикрыла глаза, закусила губу белыми, совсем человеческими зубами – выступила кровь, красная, очень темная. Глеб остановился, но она дернулась нетерпеливо – продолжай! Когда черные стержни вышли и упали на пол, Глеб почувствовал голос русалки – он звучал в голове тихо, надо было прислушиваться, будто бы кто-то говорит с тобою издалека.

– Спасибо, – сказала она.

– Как тебя зовут? – спросил Глеб вслух, не будучи уверенным, достаточно ли подумать вопрос или же нужно задать его вслух.

– Не могу сказать свое имя. То, чем я стала, уже нельзя назвать этим именем, а значит, и тревожить его не нужно. Зови меня как хочешь, Глеб. Я вижу в тебе – ты сильный, всегда будешь Глеб.

– Буду звать тебя Ундиной, – он не стал спорить. – Может, потом передумаешь. Я тебя вынесу, прямо сейчас. Я знаю, где выход из горы, мы спустимся к воде, поплывешь к своим. Потом вернусь за остальными. Достаточно страданий. Пора начинать исправлять то плохое, что случилось…

– Иногда случилось так много плохого, что пути назад уже нет.

– Всегда есть, – убежденно возразил Глеб.

– Ты веришь, что твоя женщина у нас, – печально улыбнулась Ундина.

– Верю. Не могу не верить. Скажи – если это так, будут ли к ней там добры?

– Да, – сказала Ундина. – Мы добры… к таким, как ты. В наших городах есть старые рисунки, там такие, как ты, стоят рядом с такими, как мы. Многие думают, что вы – наши древние боги…

Глеб вытащил ее из воды – она оказалась тяжелой, намного тяжелее человека такого же размера. На безволосом затылке у нее была выпуклость с двумя вертикальными дыхалами-ноздрями, как у кашалота. Тонкая пленка мембраны открывалась и закрывалась – Ундина жадно дышала носом, Глеб чувствовал ее удовольствие, которое вдруг сменилось страхом, таким резким и отчаянным, что у него самого под ложечкой засосало.