Эдуард Шауров - Пять копеек

– Или слабо́? Соскочил, звонок? – крикнул Витька. – Сдулся?

Брови Юкке сошлись на переносице. Неловкими пальцами он взялся за резинку и потянул ее вниз. Скользнув по бедрам и коленям, трусы упали на песок.

Одно мгновение зрители потрясенно молчали, потом Янка развернулась и треснула Витьку ладонью по уху.

– Дураки! – крикнула она, подхватила с песка одежду и бросилась к гравипедам.

– Подожди, – крикнула Юлинь и побежала следом.

Юкке, кривя рот, натягивал трусы.

Потирая звенящее ухо, Витька смотрел вслед двум уносящимся прочь гравикам.

«Глупо как вышло», – растерянно подумал он и в тот же момент ощутил толчок в плечо.

– Давай деньги, – сказал Юкке, протягивая ладонь.

Витька неуверенно разжал кулак и поглядел на монету.

– Слушай, – пробормотал он, вдруг соображая, что не может просто так отдать пятак приятелю. – Мне же его нужно вернуть на место… Я же его на время брал…

– Ты сам сказал «все взаправду».

Витька совсем растерялся.

– Слушай, – протянул он почти жалобно. – Давай, ты поставишь мне взамен тысячу щелбанов. А?

– Плевал я на твои щелбаны. Я перед девчонками штаны на слабо́ снял. Гони монету. Это моя плата.

– А может… – несчастным голосом пробормотал Витька.

Он изо всех сил пытался сообразить, чего такого может предложить Юкке, такого, что тот не в силах получить сам, и не находил ответа.

– Вот, значит, как? – ядовитым голосом осведомился Юкке.

Качнувшись вперед, он неожиданно ударил снизу по Витькиной ладони и сцапал подлетевший в воздух пятак.

Витька на миг оторопел, а Юкке, отскочив назад, показал ему монету и сунул ее в кармашек трусов.

– Ах ты гад, – выдохнул Витька. – А ну, отдай.

– Фиг тебе! – закричал Юкке, пританцовывая на песке. – Ты купил мои услуги, и монета теперь моя. Ты мне заплатил!

– А ну отдай! – прорычал Витька.

– Пацаны, кончайте! – тревожно просил сзади Леха.

Подпрыгивая, Юкке зигзагами отступал назад. Витька пытался его схватить. Когда они оказались напротив выстроенного на влажном песке замка, он наконец изловчился, прыгнул на своего визави и вместе с ним опрокинулся на хрупкие готические башни.

Войдя в дедову квартиру, Витька на цыпочках пробежал прихожую, миновал просторную гостиную и осторожно приоткрыл двери кабинета, где утром взял пятак из шкафа с самыми ценными экспонатами дедовой коллекции. Витька искренне надеялся, что деда нет дома, но мечты оказались тщетными. Антон Кузьмич сидел перед рабочим столом в раритетном кресле и разглядывал что-то через окуляр настольного сканера.

– Витя, это ты? – спросил он, не отрываясь от своего занятия.

– Привет, я на минутку, – протараторил Витька, соображая как бы просочиться к стеклянному шкафу. – Я – раз, – и убегу.

– Кхм, – сказал дед. – Это понятно, что убежишь. А ты не брал из шкафа мою монету?

– Эм-м, – промямлил Витька, и дед обернулся вместе с креслом.

Несколько секунд он пристально рассматривал понуренное лицо внука, затем, кашлянув, добродушно сказал:

– Красивый фингал. Где такой подцепил?

– Да так, не важно… Я тут это… пятак брал, ребятам показать, вот обратно принес. – Виновато вздохнув, Витька протянул деду желтый кругляш.

– Ребятам показать – это можно, только загодя меня предупреждать надо. Иди сюда.

Положив монету на стол, дед едва не силком усадил Витьку в кресло, ловко осмотрел синяк, расплывшийся под левым глазом, и ссадину на скуле.

– До свадьбы заживет, только нужно обработать, – сказал он бодро. – Я за аптечкой, а ты думай, что будешь врать насчет лестницы, с которой тебя сбил метеорит.

Дед вернулся через минуту с анаплеротическим спреем, и, пока состав, пузырясь, впитывался в исцарапанную кожу, Витька честно, без утайки рассказал о монете, о Юкке, о глупой игре и драке, умолчав, правда, про эскападу с трусами.

– А что же друзья ваши не вмешались? – спросил дед.

– Когда двое дерутся, третий не лезет.

Антон Кузьмич понимающе кивнул.

– Я его победил приемом, который ты мне показывал, – неуверенно сказал Витька.

Дед укоризненно пожевал губами.

– Самбо для обороны, – сказал он, – а не для нападения.

– Я не хотел драться, но и монету отдать не мог, – оправдываясь, объяснил Витька. – Что бы я потом тебе сказал?.. Я дурак… – добавил он уныло.

– Это я дурак, – Антон Кузьмич вздохнул. – Я старше тебя, и это моя вина.

Витька непонимающе мигнул.

– Иди-ка ты умойся, – сказал дед, убирая тюбик со спреем. – А потом сходим в одно место… И вот что, родители твои возвращаются запослезавтра, к этому времени синяк сойдет, и рассказывать им, пожалуй, ничего не стоит.