Джек Вэнс - Хроники Кадуола - Станция Араминта

Умп, теперь уже явно озабоченный, прочел составленный Шардом документ, бормоча себе под нос: «Я, Эвфорбиус Лелианто Джантифер, подтверждаю, что утром в день, соответствующий указанной дате, я отказался известить Титуса Помпо о том, что капитан Шард Клатток, представляющий отдел B станции Араминта, прибыл, чтобы обсудить с ним срочное официальное дело. Кроме того, я подтверждаю, что капитан Клатток уведомил меня о невозможности соблюдения формальностей в связи с неотложностью дела и необходимостью его немедленного возвращения на станцию Араминта, а также о том, что к числу ответных дисциплинарных мер, которые будут приняты руководством станции Араминта в связи с моим поступком, будет относиться, в частности, прекращение доставки туристов паромом в Йиптон на неопределенный срок или до тех пор, пока не будет выплачен штраф в размере тысячи сольдо». Умп поднял голову; его нижняя челюсть слегка отвисла.

«Именно так, – кивнул Шард. – Подпишите бумагу, и я пойду. Последний паром прибудет, чтобы забрать приезжих, остановившихся в отеле, после чего сообщение прекратится. Рекомендую вам подписаться, чтобы не отягощать свою вину – хотя это, конечно, не обязательно, так как имеется достаточное количество свидетелей вашего поступка».

Служащий положил документ на стойку, отодвинул его и сумел выдавить ироническую улыбку: «Ну что вы, сударь! Вы же прекрасно понимаете смехотворность такого требования».

«Я позавтракаю на террасе, – ответил Шард. – Закончив, я сразу вернусь на станцию Араминта, если к тому времени не получу от вас недвусмысленный ответ Титуса Помпо».

Порядком удрученный, Эвфорбиус пожал плечами: «Сударь, вы невероятно докучливы. Но я посмотрю, что для вас можно будет сделать».

«Благодарю вас». Шард вышел на террасу, выбрал плетеный столик под бледно-зеленым зонтом и заказал ассорти из пикантных закусок Йиптона. Когда он заканчивал их дегустацию, на террасе появились три офицера-умпа из элитной гвардии Титуса Помпо. Они приблизились к столику Шарда, и старший по рангу сухо, по-военному, поклонился: «Сударь, Умфо желает предоставить вам аудиенцию – сию минуту».

Шард поднялся на ноги: «Проведите меня».

Умпы промаршировали по террасе; Шард следовал в нескольких шагах за ними. Они пересекли фойе отеля и углубились в лабиринт коридоров, поворачивающих под случайными углами переходов и скрипучих бамбуковых лестниц, проходя мимо верениц закрытых дверей и зияющих входов в темные пространства, вверх по шатким бамбуковым ступеням и вниз, поднимаясь под самую крышу, где сквозь щели в пальмовых листьях проглядывали яркие лучи солнца, спускаясь так низко, что слышно было, как плещутся волны лагуны, тихонько ударяясь о бамбуковые опоры. Наконец, открыв бамбуковую дверь, они зашли в помещение, устланное розовым ковром с темно-красными и синими узорами. На ковре стояла мягкая софа, обитая темной лиловато-розовой материей, с парой небольших столиков по бокам, на каждом из которых довольно тускло горела лампа с абажуром.

Шард заходил в комнату осторожно, поглядывая направо и налево – ему не нравилось все, что он видел. С подозрением рассмотрев софу, он повернулся к противоположной стене, сооруженной из тонких бамбуковых стволов, переплетенных наподобие решетки с промежутками шириной сантиметров пять, за которыми скрывалась непроглядная темнота.

Капитан-умп указал на софу: «Садитесь. Не шумите и ничего не трогайте».

Умпы удалились, оставив Шарда в одиночестве. Он продолжал стоять, прислушиваясь. В полной тишине не было ни звука, кроме далекого, едва уловимого городского шума.

Шард снова изучил софу и стену за софой. Отвернувшись, он перешел к боковой стене. За ним явно наблюдали – скорее всего, из-за решетки. Для этого не было никакой разумной причины – обман ради обмана, застарелая привычка любой авторитарной власти подсматривать и подслушивать.

Шард прислонился к стене и приготовился к тому, что его заставят ждать: само собой, пренебрежение местными обычаями не могло остаться без последствий, а любые признаки нетерпения с его стороны только подстегнули бы стремление Умфо ответить унижением на унижение. Шард закрыл глаза и притворился, что дремлет.

Тянулось время – десять минут, пятнадцать; понятная медлительность, в сложившихся обстоятельствах ничего другого ожидать не приходилось.

Через полчаса Шард зевнул, потянулся и начал перебирать в уме имеющиеся перспективы. В данный момент, однако, они ограничивались терпеливым ожиданием с сохранением всего возможного достоинства.