Джон Уиндем - Куколки

"Потом Господь создал женщину, так же по образу и подобию своему, но с некоторыми отличиями: голос ее должен быть выше, чем у мужчины, и борода у нее не должна расти, и у нее должны быть две груди" - и так далее.

Все это я знал слово в слово. Но сейчас я смотрел на ступню Софи, .лежавшую на коленях ее матери, видел шесть пальцев, видел, как ее мать на мгновение замерла, потом склонилась, поцеловала маленькую распухшую ступню, и на глазах ее выступили слезы.

Мне было жаль их, я переживал за Софи и ее боль. И все.

Пока мать бинтовала ногу, я огляделся. Дом был куда меньше нашего, но мне он понравился. В нем было уютно. Да и мать Софи, несмотря на все беспокойство и расстройство, не глядела на меня так, словно я был единственным неприятным и непредсказуемым элементом в упорядоченной жизни, - а именно так на меня обычно смотрели дома. Комната тоже казалась какой-то дружелюбной, потому что на стенах не висели всякие длинные надписи, на которые мне указывали, ругая. Вместо них висело несколько рисунков с лошадьми, они мне очень понравились.

Наконец Софи, причесанная и умытая, пропрыгала к стулу у стола и серьезно осведомилась, буду ли я есть яйца.

Миссис Вендер попросила меня подождать внизу, пока она отнесет Софи в спальню. Вскоре она вернулась и присела около меня. Взяв меня за руку, она внимательно всмотрелась в мое лицо. Я сразу ощутил ее волнение. Правда, я не понимал, отчего она так волнуется. И еще я удивился: вот уж не ожидал, что и она умеет так думать. Я попытался мысленно убедить ее в том, что бояться нечего, но моя мысль до нее не дошла. Она все смотрела на меня, и глаза ее блестели, почти как у Софи, когда девочка старалась сдержать слезы. В мыслях ее царило беспокойство - и беспорядок. Я снова попытался утешить ее, но она меня не слышала. Потом она кивнула и произнесла:

- Ты хороший мальчик, Дэвид. Ты был так добр к Софи. Мне хочется отблагодарить тебя.

Мне стало неловко, и я уставился на свои башмаки. Мне еще никто не говорил, что я хороший мальчик. Я не знал, что нужно отвечать.

- Софи тебе понравилась, правда? - спросила женщина, все еще глядя на меня.

- Да, - ответил я. - По-моему, она ужасно храбрая, ведь ей было так больно;

- Ты смог бы хранить тайну - очень важную тайну - ради нее?

- Да, конечно, - согласился я слегка неуверенно. Мне было невдомек, какая тут может быть тайна.

- Ты... ты видел ее ступню и... и пальцы? - Теперь женщина смотрела мне прямо в глаза. Я кивнул.

- Вот это и есть наша тайна, Дэвид,- пояснила она. - Никто не должен знать об этом. Раньше знали лишь мы с отцом, теперь и ты. Никто не должен знать, слышишь? Никто!

- Конечно, - согласился я.

Она замолкла. То есть голос ее замолк, но мысли-то продолжали нестись, как будто кто-то кричал "никто", "никогда", а странное эхо повторяло эти слова. Но вот все изменилось, она сделалась напряженной, напуганной и какой-то яростной. Нечего было и пытаться успокоить ее мысленно, поэтому я неуклюже попытался выразить словами свои чувства:

- Честное слово, никто и никогда!

- Это очень, очень важно, - настаивала миссис Вендор. - Ну как бы тебе объяснить?

Но зачем объяснять? Я слышал ее чувства и уже все понял. Слова не имели такой силы.

Она продолжала:

- Если кто-нибудь узнает, они... они жестоко накажут ее. И нас. Нужно постараться, чтобы этого не случилось.

Теперь ее волнение стало практически осязаемым, как железная дубинка.

- Из-за шести пальцев?

- Да. Это должно остаться нашей тайной. Обещаешь?

- Обещаю. Хотите, поклянусь?

- Нет, я тебе верю.

Она и не подозревала, как твердо я умел держать слово Никому не скажу, даже Розалинде. Но все же в душе моей осталось недоумение: столько переживаний - из-за таких маленьких пальчиков?.. Однако у взрослых так часто бывает, волнуются по пустякам. Так что я еще раз повторил, что буду молчать.

А мать Софи все смотрела на меня, только грустные глаза ее как бы ничего не видели. Я начал ерзать на стуле. Она сразу очнулась и улыбнулась. Улыбка у нее была добрая.

- Можно мне приходить поиграть с Софи? - спросил я, прежде чем уйти.

Миссис Вендер заколебалась, потом все же ответила:

- Хорошо, только пусть никто не знает, куда ты ходишь!

Я уже дошел до берега, направляясь к дому, и тут вдруг воскресные наставления соединились с реальностью. В уме у меня будто щелчок раздался, зазвучали слова: в...и каждая нога должна сгибаться в двух местах, и в конце стопы должно быть пять пальцев... - и так далее, до конца: - И всякое существо, во всем похожее на человека, но Ё чем-то отступающее от Нормы, не есть человек. Оно не является ни мужчиной, ни женщиной. Оно - хула истинному образу Господа и ненавистно ему".