Андриан Ладан - Энэр

– Ничего-ничего! – успокоил Кузя. – Нам лучше двигаться.

Иван дал свой фон, чтобы дозвониться до Михалыча, и Елена созвонилась. Михалыч попросил добраться по возможности до южной окраины города и ждать там. С Иваном расстались тепло и даже обнявшись.

Михалыч приехал с соседом тётушки, на его машине.

Радость встречи переполнялась взаимной радостью Кузи и Михалыча в том, что жив друг, – радостью, тлевшей с того разговора по фону и разгоревшейся с новой силой.

– Что было! Что было!!! И вот ты живой!!! – повторял Михалыч.

Горячие объятия прервал хозяин машины, которого Михалыч представил Радомиром, – тот поторапливал, сверля, что уже поздно. Михалыч обнял Елену и поцеловал в лоб Настю.

Елена, Кузя и Настя уместились на заднем сиденье.

– Так как ты выжил?! Ведь на тебе живого места не было! – не унимался Михалыч в дороге, но Кузя не хотел рассказывать при постороннем.

– Ось так над вами, ватниками, знущаються, а ви терпить цю владу! – встрял Радомир укором. – Ще й до нас ваш бондарь лизе, ниби нам мало своих!

– В том-то и дело, что везде подлецов хватает, и что-то нужно с ними делать, – ответил Кузя и спросил: – Михалыч, как избавиться от подлецов?

Михалыч задумался и ответил:

– Кто бы ни дорвался до власти у нас, все оказываются подлецами…

– Так вбивати треба! – живо вспылил Радомир, указав взором на реку. – Каминь на шию та й риб годувати!

– А вот скажите! – поинтересовался Кузя. – Вот человек пообещал мне гроши заплатить за погрузку, и я погрузил, а он не заплатил и уехал. Подлец он?

– Украинець? – уверенно уточнил Радомир и, получив утвердительный ответ, заключил: – Ти сам винен! Я б спочатку заждав гроши. Ось принис Анатолий чверть – я поихав, а так б ни-и-и!

– А доверие? – упёрся Кузя.

– Яке там довиру?! Це вас, ватников, вчити треба! Ниякого довири бути не може!

– Доверие может быть! – не согласился Михалыч. – Только видеть надо, кому доверяешь. Если видишь, что доверием могут злоупотребить, то лучше не провоцировать на это.

– Выходит, что я сам виноват? – спросил Кузя, не желая признавать вину.

– Сам! – подтвердил Радомир.

– Нет! – снова не согласился Михалыч. – Вина на нём!

– Так, якщо дурень, це йому наукою буде! – по-прежнему энергично спорил Радомир.

– Это оправдание придумали воры! – возразил Михалыч.

Радомир косо взглянул на него, взглядом говоря, мол, в моей машине едешь, а мне же такое говоришь, а Кузя вопросил:

– А если я ему свою науку преподнёс – взял и высыпал на землю, что было погружено?

– А що вантажив? – поинтересовался Радомир уже без прежней живости, а с заносчивостью следователя.

– Стройматериал, – ответил Кузя, припомнив, что это слово уже слышал.

– Висипалося, зламалося?

– Да. Треснуло порядком.

– Тоды стаття! – выдал вердикт Радомир и пристально покосился в зеркало, чтобы убедиться в отсутствии преследования, а может быть, в надежде на него.

– Правда на твоей стороне, – выразил своё мнение Михалыч, – Скупой платит дважды – но вряд ли докажешь – здесь такой же беспредел. А когда конфликт между русским и украинцем, то тут и надеяться не на что.

– А мы свидетели, – добавила Елена.

– А с вами ещё сложнее! – намекнул Михалыч на отсутствие документов.

Как ни приглашал Радомир к себе компанию распить четверть, Михалыч упорно отказывался, упирая на то, что поздно уже. Радомир с явной обидой запер ворота. Отойдя, Михалыч пояснил, что если бы согласились, то считалось бы, что выпили его бутыль, а значит, и Михалыч, и Кузя должны были бы так же угостить его в ответ, и весь смысл в том, чтобы выжрать из всех бутылей как можно больше.

Тётушка уже спала, и Михалыч проводил гостей в закуток в сенях, где стояла его кровать. Елена и Настя, всю дорогу сохранявшие контакт с Кузей, от угощения отказались, и Михалыч попросил их укладываться на его постели, а сам с Кузей пошёл на сеновал, прихватив старый полушубок.

– Ну рассказывай, – выдохнул Михалыч, расположившись на сене.

До утра они не сомкнули глаз. Кузя рассказал всё до мельчайших подробностей. Он ничего не демонстрировал, а только, когда забрезжило, положил руку поверх руки Михалыча.

– Да я верю тебе. Ты не из тех, кто соврал бы, – заверил Михалыч.

Какое-то время они ещё сидели молча, размышляя о сказанном, а потом Михалыч завершил, укладываясь на сене:

– Ну что ж?! Утро вечера мудреней!

Кузя проснулся, когда тётушка, выйдя во двор, стала зазывать кур и цыплят.