Кристина Астремская - Возрожденные

Для Ультры время остановилось. Она прекрасно оценила ситуацию и поняла, что мужчина не удержится, еще до того, как он начал падать. Не успел он выкрикнуть последние слова, как она уже мысленно выстроила последовательность кадров будущего. В этом будущем мужчина отклонялся от стены под критическим градусом, но после снова прижимался к ней под влиянием совершенно других сил, не подвластных физическим законам, но подвластных только ей, Ультре. Как только последовательность сформировалась, Ультра, не отрывая взгляда от мужчины, направила на него невидимый поток энергии.

Падающего тут же впечатало обратно в стену. Не отрывая от него взгляда, Ультра молча продолжала удерживать поток, краем глаза наблюдая за действиями полицейских внизу. Те наконец-то установили батут и подали ей сигнал.

Взгляд Ультры переместился вниз, на батут, отпустив неудачника-самоубийцу, который слегка присел и вцепился руками в стену позади себя.

Мужчина снова заерзал и испуганно уставился на мулатку.

– Ты! Что ты сделала? Ведьма! Чертова сука! Ведьма!

Он все больше и больше распалялся, изрыгая ругательства и проклятия. Но Ультра уже его не слушала. Она спрыгнула с подоконника и, крутя мобильник в руке, направилась к выходу.

Довольный Кейван провожал ее взглядом – еще один член команды только что был обнаружен.

Второй этаж трехэтажного особняка разделялся стеной на два просторных помещения: холл и спальню. И Макс, находясь в нематериальном состоянии, очутился как раз в центре светлого холла, со вкусом обставленного бежевой мебелью. В интерьер гармонично вписывался резной камин, а большая напольная ваза возле окна ненавязчиво заполняла свободное пространство. Возле стены размещалась мягкая мебель, не вычурная, но с виду очень удобная. Здесь чувствовалась женская рука и любовь к порядку: ни единой крошки на белоснежном ковре и ничего лишнего на полках.

Макс приблизился к небольшому столику, на поверхности которого возвышалась стопка аккуратно сложенных журналов. С обложки самого верхнего улыбался видный мужчина средних лет. Под фотографией он прочитал заголовок: «Ричард Сикорски, профессор психиатрии, совершивший прорыв в индустрии психотропных препаратов, находится в коме».

Из-за дубовой двери внезапно раздались какие-то звуки. Макс прислушался. С трудом можно было различить женский стон. Переместившись сквозь стену, Макс оказался в спальне.

В огромной комнате слабо светился потолок из витражного стекла. Тяжелые шторы наглухо закрывали панорамное окно от пола до потолка, а возле стены стояла огромная кровать. Одежда, разбросанная по всей спальне, была ярким подтверждением страстей, предшествовавших бурному сексу, случайным свидетелем которого и стал сейчас Макс.

Быстро привыкнув к недостаточной освещенности, его взгляд сконцентрировался на безупречных формах женского тела, извивающегося под крупным мужчиной, который, не останавливаясь, делал свое дело, упираясь руками в матрас. Красотка стонала и периодически обхватывала его своими длиннющими ногами.

Страсти накалялись, скорость увеличивалась, а стоны становились все громче и громче.

С трудом оторвав взгляд от парочки, испытывающей кровать на прочность, Макс обратил внимание на дверь, которую вначале не заметил. Она искусно была вмонтирована в противоположную от кровати стену и на первый взгляд казалась обычным зеркалом в красивом багете. Собственно, это и было зеркало, рядом с которым располагалось нечто похожее на сенсорную панель примерно в полутора метрах от пола.

Приблизившись к двери, Макс проник сквозь загадочное зеркало, словно Алиса в Зазеркалье, и попал в обычный рабочий кабинет, больше напоминавший медицинскую лабораторию.

Стеклянные полки, расположенные вдоль стен, хранили за своими створками ряды колб и пузырьков с пилюлями и растворами, а также несколько прозрачных террариумов с белыми мышами и крысами. На стенах висели сертификаты и дипломы Ричарда Сикорски: за достижения в психиатрии, за разработки химических составов и прочее.

Внимание Макса привлекли бумаги, беспорядочно разбросанные на столе. Латинские буквы, символы на листах, написанные неразборчивым почерком, составлялись в химические формулы. Под ними были выведены названия. Что-то просто зачеркнуто. Из всего с трудом удалось разобрать написанное на одном из листов слово «Равана».