Стивен Бакстер - «Мэйфлауэр-2»

Сверкающая белая пелена окутала основание звездолета — это вскипел лед Порт-Сола, нагретый до сотен тысяч градусов. Изображение задрожало, и Русель ощутил трепет где-то внутри машины. Заработали двигатели, Корабль оторвался от поверхности — они успели вовремя.

Когда рассеялось облако пара, Русель заметил на льду крошечные темные фигурки: это были тела людей, тех, кто восстал, и тех, кто остался верен долгу, — смерть наступила в доли секунды. Русель почувствовал, как на него опускается бремя стыда, — лишь стыд остался из всех чувств, боровшихся в его душе с того рокового визита Дилюка. Он оставил свою возлюбленную умирать; он сам стал убийцей; а теперь он сидит здесь, в безопасности, в то время как другие гибнут там, на льду. Как может человеческое существо поступать так? Он чувствовал, что эта горечь никогда не уйдет, никогда не покинет его.

Ледяная равнина удалялась, и на грудь ему начинала давить тяжесть.

Вскоре их спутники затерялись среди звезд, и Корабль № 3 остался один во всей Вселенной.

Во время этой, начальной фазы своего тысячелетнего пути Корабль № 3 передвигался за счет паровых ракет — двигатели непрерывно нагревали его ледяной панцирь, и из гигантских дюз вырывался пар. Эти двигатели использовали энергию, которая когда-то способствовала расширению Вселенной. Позднее Корабль должен был начать вращаться, чтобы внутри возникла искусственная сила тяготения, и перейти на новый реактивный двигатель, который обеспечит его поступательное движение. Именно тогда начнется настоящее путешествие.

Наибольшее ускорение было включено в первые часы после взлета, когда Корабль покидал окрестности Порт-Сола. Затем ускорение снизилось до одной трети стандартного — вдвое больше, чем сила тяжести на Луне, к которой привыкли колонисты Порт-Сола. В первое время антигравитационные койки располагались в огромном амфитеатре у основания Корабля, и весь экипаж проводил ночи там — две сотни людей собирались в одной просторной спальне, и мускулы их ныли под двойной нагрузкой.

Согласно плану, за двадцать один день Корабли должны были, двигаясь по направлению к светлому облачку Солнечной системы, достичь орбиты Юпитера. Там они собирались использовать гравитационное поле планеты-гиганта, чтобы совершить прыжок к своей конечной цели. Казалось парадоксальным начинать исход с продвижения вглубь внутренней системы, на территорию Коалиции. Но космос велик, и маршруты Кораблей были проложены таким образом, чтобы избежать вероятных траекторий, по которым могли следовать конвои Коалиции. Корабли обязаны были сохранять полное молчание в эфире, им запрещалось общаться друг с другом. Вероятность их обнаружения становилась ничтожно малой.

Несмотря на изматывающую тяжесть во всем теле, в первые дни после отлета все были заняты работой. Внутренность Корабля следовало переоборудовать, чтобы выдержать первую часть пути. Начались будни длительного путешествия.

На Корабле имелось множество ровных поверхностей, на которых сразу же возникли биопленки — скользкие, с трудом отмывающиеся колонии микроорганизмов. Помимо них питательной средой для роста бактерий служили органические остатки, продукты жизнедеятельности членов экипажа — лоскутки кожи, волосы, слизь. Все это необходимо было уничтожить. Капитан Андрес заявила, что на Корабле должно быть чисто, как в больнице.

Наиболее эффективным способом достижения цели — и наиболее «живучим», по неизменному выражению Андрес, — являлся старый добрый ручной труд. Работа была обязательной для всех, даже для самого Капитана. Русель каждый день проводил за уборкой свои полчаса, яростно скребя стены, пол и потолок цеха производства нанопищи, за который он нес персональную ответственность. Его устраивала эта механическая работа; он искал способа отвлечься от тяжких мыслей.

Он ненадолго заболел. В первые две недели все члены экипажа подхватили друг от друга простуду. Но немногочисленное население Корабля быстро одолело вирусы, и Русель подозревал, что он никогда больше не заболеет гриппом.

Через несколько дней после отлета Дилюк пришел проведать его. Русель возился по локоть в связующем растворе, пытаясь заделать дыру в вентиляционной трубе установки. Проводя дни и ночи за работой, он редко видел брата. Дилюк удивил его своей жизнерадостностью, энтузиазмом, с которым тот окунулся в свою работу — наладку систем регенерации воздуха. Брат живо рассказывал о своих «детках» — вентиляторах и насосах, увлажнителях, осушителях, фильтрах, промывателях и оксигенаторах.