Василий Ванюшин - Вторая жизнь

Галактионов помог девушке снять плащ, усадил ее в кресло. Достал тяжелую, плотно закрытую шкатулку.

- Вам придется навестить меня не однажды. Опасаюсь давать сильную дозу.

- Я согласна.

- Тогда приступим.

Профессор вынул из шкатулки короткую блестящую иглу, толщиной не более двух миллиметров, с конусообразным острием. Ювента ждала, что будет делать профессор, как он станет лечить эту маленькую и страшную опухоль. Он показал девушке иглу.

- Вот здесь лекарство. Сейчас вам будет немножко больно.

Ювента закрыла глаза - не потому, что боялась; неудобно было смотреть на склонившееся близко лицо, на густые брови, на большие руки. Пальцы профессора легко коснулись ее щеки, затем плотно прижались.

- Не шевелитесь, - раздалось над самым ухом.

Укол в щеку был такой же, как при взятии крови из пальца. О, если бы так легко можно было излечивать людей от болезни, название которой страшно произнести!..

- Вот на сегодня и все, - сказал, отходя к столу, профессор.

Ювента вспоминала отца. Чем-то этот русский профессор похож на ее отца. Брови тоже густые, и руки такие же большие... Нет, не этим. "Вот на сегодня и все", - точно так же говаривал отец там, на севере, когда она работала вместе с ним и Максом. Они делали опасное и очень нужное дело, и каждый вечер отец говорил: "Вот на сегодня и все", - как будто речь шла о чем-то обыденном.

Так и этот профессор.

- Что это за игла? - спросила Юв. - Что в ней?

- Теперь-то в ней ничего нет. - Профессор подбросил иголку на широкой ладони. - Разве только сам металл что-то стоит. Платина!

"Платина! Какая, должно быть, дорогая вещь!" - У Мэй сразу же возникла мысль: как дорого обойдется ей это лечение?

- А что было внутри?

- Радиоактивные изотопы. Они теперь в вашей опухоли. Стенки иглы делаются из платины, как фильтр, для поглощения излучений. Вот так...

- И вы... вы уверены в успехе лечения? - Ей нужно было, чтобы профессор еще раз подтвердил свою уверенность.

- Да. Предположим даже, что это злокачественная опухоль, - и то уверен. Возможно, останется небольшое белое углубление, как след оспы, он будет почти незаметен.

- Ах, как я благодарна вам!

- Я - тоже...

Мэй в недоумении пожала плечами.

- За что?

- Вы натолкнули меня на важную мысль. Очень хочется работать, - просто ответил профессор. - Мне ведь трудно было...

- Это все газеты. - Мэй встала, накинула плащ. - И телевидение. Я тоже... портила вам нервы. Читала текст, который мне дали. Что поделаешь!

- Да, что поделаешь!..

- До свидания, господин профессор.

- Пожалуйста, без господ... До свидания, Ювента!

- До свидания, Даниил Романович.

Мэй торопливо спустилась по лестнице и пошла по тротуару. Поля шляпы совершенно закрывали ее лицо.

Она не замечала, что позади, в нескольких метрах, возле кромки тротуара тихо и бесшумно скользит длинная сверкающая автомашина. На тротуаре было многолюдно, и если Мэй задерживалась - машина тоже останавливалась, а потом снова тихо скользила, будто невесомая. За рулем сидел крепыш в военной форме с погонами капитана. Прищуренным взглядом он следил за Мэй и недовольно сжимал пухлые губы. Когда девушка остановилась на перекрестке, он, открыв дверцу, окликнул ее:

- Юв, садитесь!

Мэй вздрогнула и обернулась.

- Ой, как ты напугал меня, Реми!

Задняя дверца бесшумно открылась, и Мэй села в машину.

Замелькали безглазые лица людей, застывших на тротуаре, витрины магазинов слились в блестящую стеклянную полоску.

- Вы были очень задумчивы, Юв, - сказал капитан. - Шли, не поднимая головы. Я боялся, что вы ударитесь о столб или вас столкнет кто-нибудь с тротуара. Я два квартала шел эскортом и все не решался окликнуть вас.

- Благодарю.

В длинное зеркальце перед капитаном она видела его лицо - складка огорчения между бровей не разглаживалась.

- Юв, где вы были?

Она не ответила, откинулась на сиденье и подперла щеку рукой.

- Вы ходили в этот дом второй раз, а может быть, и больше.

- Капитан Браун, - сказала она недовольным голосом. - Как вы смели выслеживать меня! Остановите машину.

- Но, Юв, должны же вы понять!

За боковым окном по-прежнему мелькали одеревеневшие фигуры прохожих и торпедами проносились встречные машины.

- Я ходила по личному делу... Вот моя улица!

Капитан сделал жест рукой, означавший, что он отлично знает, куда ехать. Машина свернула в узкую улицу с высокими однообразными домами без балконов и каких-либо украшений.

- Нельзя ли все-таки знать? - спросил он.