Петр Ингвин - Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой

К нам никто не подошел. Белобалахонщики смотрели издали, совещались и, кажется, кого-то ждали. Жреца, что вырвет сердце, или специалиста по грамотному нанизыванию на кол?

Это мои домыслы. Они просто ждали. Говорили между собой про погоду, про упавший флаг, про святой причал и про «сколько можно ждать». Про много работы, про «ни дня покоя» и про расплодившихся волков. Про ангелов, чертей, недавнюю смерть близнеца и чью-то последнюю надежду. Периодически упоминалось что-то, похожее на Калевалу с ударением в конце. Этот рефрен звучал постоянно: «Калевала, калевала!» – или что-то вроде того. Карелы, что ли? Почему остальное говорят по-русски? Может быть, не «калевала», а какое-нибудь «алаверды»? Тогда совсем хрень выходит. Трудно издалека и в пол-уха воспринять неизвестное. Но «убить» я точно слышал, полный штиль позволял.

Наши сторожа натаскали дров, заполыхал костер, над которым подвесили огромный казан.

Варить нас собрались?

На мачте, приколоченной к верхушке дерева, снова взвилось полотнище. Вслед за первым, поднятым чуть выше, показалось второе. На двух наши лесные приятели остановились. Отсутствие ветра не мешало разглядеть: флагами были такие же одноцветные тряпки, как дерюжка, из которой сделана наша одежда. Ни рисунков, ни гербов. Обычные сигнальные флаги. Мол, добрались, все нормально, птички в клетке. Или: набирайтесь аппетита, ужин скоро будет.

Неприятные, однако, фантазии.

Потянуло дымком и чем-то вкусненьким. В животе квакнуло. И не у меня одного. Нужно отвлечься. Время, что нас не трогали, мы употребили на перевязку Шурика.

– Извиняюсь спросить, – он с трудом превозмог боль, – мы на Земле или как?

Снова ставший обычным Малик туго перематывал одну его ногу, Тома протирала кровь на второй. Я подавал полосы, на которые рвал оставшиеся вещи: одеться Шурик был не в состоянии. Мы просто прикрыли его полотном из распоротой штанины.

– Гравитация в норме. – Малик мимолетно глянул вверх. – Солнце такое же, примерно там же. Воздух и собаки чисто земные. Природа и запахи тоже. Ночью посмотрим на Луну и звезды, уточним.

– Если доживем, – пробормотал я.

На глаза упала челка. Русые патлы а ля ранние Битлз – пышные, до плеч – усеяны соломой. Колени дрожали. Совсем не из-за этих, что в лесу. От пережитого. Вздрюченный организм дал обратку. Пришлось продолжать работу сидя.

– Если это наша Земля, то я американская королева, – выдавил Шурик.

– Хорошее уточнение – «наша», – приуныла Тома, и слово «хорошее» интонационно ничего хорошего в себе не несло.

Она закончила со второй разгрызенной ногой одессита. Я помог, придержав на весу, Малик сноровисто перебинтовал, его большие руки аккуратно подоткнули под колено бугорок сена.

– Попали в другое время? – Шурик скрипел зубами, но терпел.

– Прошлое или будущее? – забеспокоилась Тома.

С ее длинных волос тоже сыпались соломинки. Они со всех сыпались, кроме сверкавшего идеальной лысиной джигита.

– Вряд ли прошлое, – проговорил Малик. – Говорят, в прошлое попасть нельзя, от этого будущее изменяется.

Он щеголял многократно порванными краденными штанами при голом торсе, видок был еще тот: кровь, мускулы, и собачьи трупы вокруг. Возможно, чужаки не приближались к нам именно из-за этого.

– А если в будущее, то нельзя вернуться, – включился я. – По той же причине.

Томе расклад не понравился.

– Может быть, будущее уже состоялось, с учетом, что кто-то попал туда и вернулся?

Я фыркнул:

– Ага. И принес схему машины времени. Собрал, слетал на ней в будущее… и вновь принес. Далее по кругу.

– А если при возвращении все забывается? – не унималась Тома.

– Тогда ты уже была в будущем, – отрезал Малик. – Вернулась и все забыла.

– И неоднократно, – тоже попытался шутить Шурик. Пухлое лицо хотело улыбнуться, но скривилось от боли, веки крепко сжались. Неумелые перевязки не помогали – ран было слишком много.

– Как сам? – склонился к нему Малик.

– Не дождетесь.

– И все же?

– Хезающий кабыздох лучше зажмурившегося лёвы.

– Хохмит, – удовлетворенно выдохнул Малик. – Жить будет.

– Смотря с кем, – ввернул Шурик в том же духе.

Мне последняя мысль – как серпом по ягодам: ограниченный состав нашей компании к подобным шуткам не располагал.

– Одежда откуда? – Малик увел разговор в сторону.

Тома виновато указала на дерево с упавшим флагом:

– В лесу висела.

– На веревке?

– Да. Не между деревьями, как после стирки, – поправилась она, видя, что понимают неправильно. – Просто на дереве, большим тюком. Я дернула, оно сползло.